Я прижала к стеклу кончики пальцев. Иногда можно таким способом получить какую-то информацию из прошлого, даже если солнце еще не полностью село за горизонт. Я закрыла глаза и прислушалась. Есть что-нибудь? Нет, ничего. Только птица поет в кустах. Дом как дом.

Учитывая то, что дом простоял необитаемым больше тридцати лет, ключ в замочной скважине повернулся на удивление легко. Локвуд вошел первым, за ним медленно потянулись все остальные. Я со своим рюкзаком пристроилась последней. Видите ли, если Холли знала о существовании черепа, то Киппс нет. И не нужно ему было о нем знать. А я, кроме того, хотела переброситься с черепом парой слов.

– Просыпайся, череп, мы на месте, – тихо сказала я, поднимая рычажок на крышке банки. – Заношу тебя внутрь.

– Зачем? Пусть тебе твои живые друзья помогают. Я в их число не вхожу.

Я закатила глаза. Сегодня череп весь день был не в настроении, дулся, ворчал с той самой минуты, когда я возвратилась после встречи в Доме Фиттис.

Мое согласие вновь поработать с Локвудом оскорбило и разозлило череп сверх всякой меры. Я сильно встряхнула рюкзак и сказала:

– Просто сообщай мне, если что-то почувствуешь.

– И не подумаю. Почему ты все время держишь меня в рюкзаке? Я устал, меня уже тошнит от твоего рюкзака. Вытащи меня.

– Не сейчас. Вытащу, как только представится случай.

– Стесняешься меня, да? Ну, скажи, стесняешься?

– Стесняюсь? Я? Тебя? Старой заплесневелой черепушки? Ты о чем, приятель? – Я заглянула в банку и увидела злую заносчивую гримасу на лице черепа. – Господи, успокойся же, наконец. Ты призрак Третьего типа. Очень редкий. Никто не должен слышать, как мы с тобой разговариваем, иначе конец. Киппс никак не должен знать об этом. Погоди немного, чуть позже я с тобой свяжусь. И перестань капризничать.

– Разве можно в таком тоне разговаривать с такими ценными собеседниками, как я? Я должен сказать… Ой!

Как только я перенесла череп через порог, его лицо застыло. Видно было лишь, как бешено пульсирует на нем одна-единственная прозрачная зеленоватая жилочка. Глаза у черепа выкатились, стали большими как блюдца и выражали сейчас высшую степень отвращения.

– Что – «ой»? – спросила я.

Череп дважды моргнул, лицо его вновь ожило.

– Ничего. На секунду мне показалось, что я чувствую… Нет, я ошибся, наверное. Старые заплесневелые черепа часто ошибаются. Забудь.

Тон черепа меня не убедил и не успокоил. Ладно, расспрошу его позже, потому что Киппс уже направляется мне навстречу через холл. Я закинула рюкзак за спину, глубоко вдохнула и начала собирать свои первые впечатления от дома номер семь.

Я стояла сейчас в тесном холле, вдоль его левой стены поднималась лестница, ведущая на второй этаж. Как и в гостиной, ковер здесь оказался потертым и желтоватым, стены оклеены старомодными обоями в коричневую и бежевую клеточку. В дальнем конце холла виднелась застекленная дверь, ведущая на кухню. Сейчас Локвуд и Холли выкладывали возле нее еще одно кольцо из цепей. В холл выходили еще две двери. Одна из них, как я помнила по плану дома, который показывал нам Джордж, вела в подвал, вторая в гостиную. Пахло сыростью и плесенью, а больше, пожалуй, ничем. Не знаю, что там почувствовал череп, лично я ничего странного или опасного не ощущала.

– Мрачновато здесь, – сказала я.

– Ага, – согласился Джордж, протискиваясь мимо меня со своей тяжелой сумкой. – Здесь полицейские нашли берцовую кость, она была в стойке для зонтиков. Нужно все подготовить к ночи. Поможешь нам или это по контракту не входит в обязанности фрилансера?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его. Джордж был прав, нечего стоять здесь без дела. Я открыла свои сумки и принялась помогать.