– Давай португальца! – повторил Шон с упорством и логикой мальчишки, который выбрал в магазине самую дорогую игрушку.

– Дай ему португашку! – закричали джентльмены, сидящие на крыше гостиницы.

Джок Хейнс боязливо покосился на них: он не сомневался, что эти господа в любую минуту готовы подкрепить свои слова бросками пустых бутылок.

– Ну хорошо, – торопливо согласился он. – Первым бросает вызов боец весом… – Он бросил быстрый взгляд на Барнарда и повторил за ним: – Двести пятьдесят пять фунтов, мистер Фелезардо да Сильва Фернандес!

Сопровождаемый бурей криков, свиста и аплодисментов, португалец спустился по ступенькам веранды и вышел на ринг. В окне гостиничной столовой Шон увидел лицо Кэнди и помахал ей рукой. Она послала ему сразу две горсти воздушных поцелуев, и в то же мгновение ответственный за время Тревор Хейнс ударил по ведру, которое служило у него вместо гонга, и Шон услышал предостерегающий крик Даффа. Он инстинктивно хотел сделать нырок, но в голове вспыхнула молния – и вот он уже сидит у самых ног первого ряда зрителей.

– Он ударил меня… вот скотина, – вслух пожаловался Шон.

Он помотал головой и с удивлением обнаружил, что она все еще на месте.

– Шесть, – считал Джок Хейнс.

Португалец стоял возле канатов:

– Ну, иди сюда, кусочек дерьма, я еще тебя угощу.

Шон так разозлился, что у него перехватило дыхание.

– Семь, восемь…

Шон подобрал ноги, готовясь вскочить.

– Я твою мамочку имел. – Фернандес вытянул губы и смачно чмокнул. – И сестренку тоже, вот так. – И он наглядно изобразил, как именно это делал.

Шон бросился вперед. Вкладывая в удар весь свой вес, увеличенный стремительностью движения, он нанес удар португальцу прямо в зубы, и сразу канаты отбросили его назад, к толпе.

– Ты же не вышел на ринг, это не по правилам! – запротестовал один из зрителей, удержавший Шона от падения.

По всей видимости, он поставил на Фернандеса.

– А вот так по правилам? – наглядно продемонстрировал Шон.

Тот тяжело плюхнулся на задницу и больше вопросов не задавал.

Шон нырнул под канаты. Джок Хейнс уже открыл счет, но Шон прервал его на половине; он схватил лежащего португальца за волосы, поставил его на ноги и, поддерживая, чтобы тот снова не упал, нанес еще один удар.

– Один, два, три… – безропотно начал новый счет Джок Хейнс, уже в третий раз, и теперь ему удалось добраться до десяти.

Тут поднялся протестующий шум, и Джоку Хейнсу с трудом удалось перекричать его:

– Не желает ли кто из уважаемых зрителей заявить формальный протест?

Оказалось, что таковые имеются.

– Прекрасно, прошу вас выйти на ринг. Выкрики с места в качестве протеста не принимаются.

Позиция Джока была понятна: если его решение будет опротестовано, он потеряет кругленькую сумму. Но вдоль канатов, как голодный лев, расхаживал Шон. Джок для приличия выждал минутку, потом поднял руку Шона вверх:

– Перед следующей схваткой победитель имеет право на десять минут отдыха! Секундантов бойца прошу убрать то, что принадлежит им. – Он показал на португальца.

– Отлично сработано, дружок. Несколько оригинально, конечно, но смотреть было очень приятно. – Дафф взял Шона за руку, отвел его на веранду и усадил на стул. – Осталось уделать еще троих, и можно закругляться. – Он протянул Шону стакан.

– Что это?

– Апельсиновый сок.

– Я бы выпил чего покрепче.

– Потерпи, дружок.

Дафф подобрал кошелек португальца и сунул в саквояж. Опекуны этого джентльмена, выбиваясь из сил, перенесли его с ринга на веранду и уложили отдохнуть в дальнем ее конце.

Следующим был Энтони Блэр. Он оказался не из тех, кто сломя голову бросается в драку. Двигался в ринге Энтони хорошо, но всегда в направлении, точно рассчитанном так, что кулаки Шона его просто не доставали.

– Этот парень какой-то чемпион по бегу на длинные дистанции!