Ее чтение прервал робкий стук в дверь. Вошла Мег, держась за руку своей служанки, нескладной девицы, чье имя Латимер никак не мог вспомнить. Бедная малышка Мег! После того как Мергитройд со своим отрядом захватил Снейп и взял их в заложники, она стала пуг ливой, как жеребенок. Что же они с ней сделали? Маленький спаниель проснулся и, радостно виляя хвостом, подбежал к девушкам.

– Отец, – прошептала Мег, целуя его в лоб; от нее пахло весенним лугом. – Как вы себя чувствуете?

Он с трудом поднял руку, неповоротливую, как колода, положил ее на маленькую ладонь дочери, с трудом улыбнулся.

– Матушка, приехал Хьюик, – сообщила Мег, обернувшись к Катерине.

– Дот, – обратилась Катерина к нескладной девице, – пожалуйста, пригласи лекаря сюда.

– Да, миледи. – Зашелестев юбками, девица направилась к двери.

– Погоди, Дот! – окликнула ее Катерина, и девица замирает на пороге. – Попроси кого-нибудь из слуг принести дров, у нас осталось последнее полено.

Кивнув, Дот сделала реверанс и скрылась за дверью.

– Джон, сегодня у Мег день рождения, – напомнила Латимеру Катерина. – Ей исполнилось семнадцать лет.

Его глаза наполнились слезами. Он хотел как следует разглядеть дочь, понять, что таится в ее зеленых глазах с золотистыми крапинками, но ее лицо расплывалось.

– Моя маленькая Маргарет Невилл стала женщиной… тебе уже семнадцать! – Голос у него сел от волнения. – Скоро у тебя появится жених… самый лучший, самый прекрасный… – Неожиданно он стал задыхаться, как будто его ударили. До него сознания вдруг дошло, что с будущим зятем он так и не познакомится.

Мег украдкой вытерла глаза.

В комнату вошел Хьюик. Последнюю неделю он являлся каждый день. Интересно, зачем король приставил к нему, бывшему мятежнику, своего личного врача? Катерина считала: это знак того, что король действительно простил его. Но Латимер с ней не был согласен. Он хорошо знал короля и подозревал, что за его жестом кроется нечто большее, но что именно, он не понимал. Доктор подошел к кровати; он виделся больному черным силуэтом. Перед уходом Мег еще раз поцеловала отца. Хьюик откинул одеяло и дождался, пока схлынет волна едкого смрада. Склонившись над ним, он ощупал опухоль своими легкими, как бабочки, пальцами. Латимер ненавидит руки доктора в вечных лайковых перчатках. Хьюик никогда их не снимал; они очень мягкие, тонкие и по цвету почти такие же, как человеческая кожа. Поверх перчатки на палец надето кольцо с гранатом размером с человеческий глаз. Латимер терпеть не мог перчаток; из-за них доктор казался ему обманщиком. Он только притворялся, будто ощупывает его руками… Хьюик неприятен Латимеру еще и потому, что рядом с ним он чувствует себя грязным.

Его донимали острые приступы боли. Он дышал часто и неглубоко. Хьюик взял склянку с какой-то жидкостью, наверное с его мочой; понюхал ее и поднес к свету. Они с Катериной стали о чем-то тихо беседовать. Рядом с молодым врачом она разрумянилась. Хорошо, что Хьюик хрупок и женоподобен; Латимер считал, что он не представляет угрозы для Катерины, и все же ненавидел его. Доктор молод, впереди у него большое будущее… и он никогда не снимает перчаток. Должно быть, он очень умен, раз в таком молодом возрасте стал придворным врачом. Будущее Хьюика рисуется в радужных тонах, в то время как жизнь самого Латимера заканчивалась. Латимер погрузился в дремоту; засыпая, он слышал приглушенные голоса жены и доктора.

– Я дала ему новое болеутоляющее средство, – сказала Катерина. – Тинктуру из коры ивы серебристой и пустырника.

– У вас настоящий талант врача, – похвалил ее Хьюик. – Я бы не догадался соединить эти средства.

– Я интересуюсь лекарственными травами. Даже завела небольшой аптекарский огород… – Катерина ненадолго умолкла и продолжила: – Мне нравится наблюдать, как все растет. И еще у меня есть книга Бэнкса.

– «Лекарственные травы» Бэнкса я считаю лучшим пособием, хотя многие ученые относятся к ней свысока.