Сильвия распахнула окно, и воздух в комнате тут же наполнился запахом вечернего сада. Повернувшись, она удовлетворенно осмотрелась. Ковер во многих местах прохудился, но этого она не замечала. Полог над кроватью побила моль, но и этого она не замечала. Трюмо треснуло, но этого она тоже не замечала. В этой комнате девушка спала еще ребенком, и все здесь было наполнено воспоминаниями. Сохранилось даже кресло, в которое садилась ее мама, когда приходила почитать дочери на ночь. Над камином висел портрет любимой мамы в голубом атласном платье.

Внизу ударили в гонг, и Сильвия, набросив на плечи вышитый китайский платок, поспешила на ужин. На лестнице она прошла мимо портрета роялиста Джеймса, герцога Белэма. В шляпе с плюмажем он выглядел очень импозантно.

Когда девушка вошла в столовую, герцогиня жаловалась на замок.

– Здесь все нужно ремонтировать! У меня в комнате на стенах плесень растет!

Отец устало улыбнулся Сильвии. Они с герцогиней сидели на противоположных концах длинного дубового стола.

Томпкинс выдвинул для молодой леди стул прямо посередине.

– Здесь все так мрачно, – продолжала негодовать ее светлость. – Как, спрашивается, мне приглашать сюда гостей? Как устраивать приемы?

– Сюда мы приехали отчасти и для того, чтобы отказаться от подобного рода расходов, – мягко напомнил ей герцог, наблюдая за тем, как Томпкинс накладывает куски розовой блестящей ветчины ему на тарелку.

– Ты сошел с ума! – заявила герцогиня. – Как нам найти мужа Сильвии, если ни с кем не встречаться? Даже какой-нибудь сельский сквайр лучше, чем ничего. Нет, нужно немедленно начинать ремонт. Завтра же выпишу из Лондона новые занавески.

– Дорогая моя, но у нас нет на это денег, – тихо промолвил герцог, жалея, что об этом приходится говорить при Томпкинсе.

Герцогиня, нахмурившись, посмотрела на него с другого конца стола:

– Что ты сказал, дорогой?

Герцог сдался:

– Я сказал: у нас нет денег.

– Нет денег, чтобы купить хотя бы новые занавески? Нет денег, чтобы сделать ремонт в комнатах? Тогда я просто умру!

– Не умрешь, если нас будут кормить такой ветчиной, – проворчал герцог, беря нож и вилку.

– Что толку от ветчины, если у тебя незамужняя дочь! – вскричала герцогиня.

Сильвия перехватила взгляд Томпкинса, который закашлялся в белую перчатку, и сама едва удержалась, чтобы не прыснуть.

– А как же первый бал для Сильвии? – продолжила ее светлость. – Как нам его, по-твоему, устраивать?

Герцог беспокойно поерзал на стуле:

– Мне сначала нужно разобраться с несколькими счетами, дорогая.

Герцогиня ворчала весь обед, и Сильвия обрадовалась, когда наконец пришло время ложиться спать.

Той ночью она заснула быстро, и снились ей луга, покрытые похожими на звезды цветами.

Когда на следующее утро Сильвия проснулась, над травой еще висел густой сказочный туман. От песни взмывающего в небо жаворонка у девушки затрепетало сердце. Наспех одевшись, она поспешила вниз завтракать. Отец с угрюмым видом сидел за столом один. Однако лицо его прояснилось, когда он увидел дочь.

– Кухарка встала затемно и испекла для нас великолепный хлеб, – сказал герцог. – Есть еще свежие яйца и каша.

– А где мама? – спросила Сильвия, намазывая маслом кусок хлеба. Она любила герцогиню и называла ее «мама», хоть та и не была ее настоящей матерью.

– Еще не вставала. Я велел горничной отнести ей чай.

– Какое красивое сегодня утро, – вздохнула Сильвия.

– Да, – согласился отец. – Хочешь покататься?

Глаза Сильвии удивленно округлились:

– У нас еще остались лошади?

– Да, – кивнул герцог. – В конюшнях мало что осталось, но, кроме лошадей для кареты, у меня все еще есть пара лучших гунтеров в графстве. Они происходят от моего старого коня Лансера.

– Так едем! – воскликнула Сильвия, вскакивая со стула.

Герцог рассмеялся.

– Ты не доешь бутерброд?