«Дорогая Китти!»

Чересчур очевидные потуги казаться дружелюбной. Как будто между нами когда-либо было что-то, хоть отдаленно напоминающее дружбу…

«Дорогая Китти! Начинается новый семестр, и мы уверены…»

Мы? Кто там еще с тобой? Скотт, твой нынешний бойфренд? Ну и что с того? Или за меня проголосовала вся группа? Или это «мы» подразумевает только тебя? Тоже мне, императрица…

«…что ты будешь весьма ценным пополнением для нашего факультета. Твои обязанности будут следующими…»

Письмо – меньше, чем на полстраницы. В нем сказано, каковы будут мои обязанности, какой будет стартовая зарплата (размер которой не обсуждается), плюс медицинская и – ого! – даже стоматологическая страховка. Вот это мне определенно пригодится: от одной мысли, что придется иметь дело с ней, зубы уже на грани разрушения.

И в заключение:

«Пожалуйста, не стесняйся звонить по моему личному номеру, указанному ниже, в обычные рабочие часы».

Сверяю номер с раскладкой клавиатуры – посмотреть, не соответствуют ли цифры чисто случайно чему-нибудь вроде «914-УРОДИНА». Как ни печально, нет.

Вот и все письмо. Ни извинений за то, что она натворила в прошлом, ни попыток объясниться. Когда-то она была злой, теперь она добрая, и всем нам предлагается просто принять это как данность и работать дальше.

Не могу.

Предполагается, что мы должны поверить ей.

Не стану.

«Хелло, Кэтрин. Уверена, мы прекрасно подружимся».

Первые сказанные мне слова. До сих пор вижу ее перед собой, в родительской гостиной. Нижнее белье – действительно снизу, под одеждой. Эта гадючья улыбка, эти холодные глаза. Я же ее насквозь вижу…

«Ничего подобного».

Мой собственный разум вмешался и перебил меня.

Да, откровенно говоря, я вовсе не могла видеть ее насквозь. Она казалась немного отталкивающей, несколько недружелюбной, но вовсе не излучала ауры зла. Я и представления не имела, во что она замешана на самом деле. Не имела ни малейшего понятия, насколько она опасна. Откуда я могла знать? Откуда вообще хоть кому-либо это знать?

Особенно ребятам.

Всем этим ребятам – юным мутантам из Школы профессора Ксавье, ждущим от нее наставлений, информации, фактов о жизни мутантов.

А остальные допустили ее к ним. Скотт Саммерс, он же – Циклоп. Хэнк Маккой – Зверь, один из умнейших людей, с кем я встречалась в жизни. Логан – Росомаха, способный буквально почуять опасность за сотню ярдов – ну, почему он попросту не выпустил ей кишки и не взял дело в свои руки? Почему все эти люди при всем их уме подпустили Эмму Фрост ближе чем на милю к так легко подпадающей под чужое влияние молодежи? Неужели они по доброй воле решили отдать в ее лапы все новое поколение потенциально злых мутантов? Неужели они разучились понимать, что все это значит?

Пожалуй, нет. Не разучились. В наши дни для всех главное – имидж. Даже злые мутанты больше не зовут себя злыми. И люди клюют на эту удочку. Если бы Магнето назвал своих приспешников «Легионом Прикольных Весельчаков», к ним бы, наверное, очередь выстроилась.

Эта школа – часть моей прошлой жизни. Она осталась позади, а я не стояла на месте.

Эмма Фрост тоже не стояла на месте. Но сейчас она вторглась на мою территорию, выковывает, формирует класс юных «Китти Прайд». А мне предлагается… что? Держаться в стороне и не препятствовать?

Впрочем, все это – не моя проблема.

Мне настал конец.

Раз и навсегда.

Бом-м, бом-м.

Дон-н, дон-н.

Донн. Джон Донн…

Британский поэт середины XVII века…

Человек – не остров,

но каждый, целиком, —

обломок континента,

часть простора.

И если море смоет глину,

Европа станет меньше,

как будто смыло мыс,

или усадьбу друга,

или твою усадьбу.

Любая смерть,

ты убавляешь и меня —

я сросся с остальными.

Не посылай слугу узнать,

по ком бьют в колокол —