Улитка - Эльга Мира

Удивительно, но дикость родительской шутки никоим образом не задевала мужское самолюбие Джудит. Напротив, естественность, с которой мой друг носил глупейшее из имен, создавала вокруг кареглазого красавца особую ауру и лишь дополняла его невероятное обаяние и харизму. Остроумный шутник с искрометным взглядом своей энергией притягивал окружающих с первых же минут, становясь желанным в любой компании. Стоило Джу лишь прищуриться и скривиться шаловливо, собеседник сразу же оказывался во власти его чар, восхищенно думая: «Надо же! Какой потрясный кент!» Однако, несмотря на открытую лучезарную улыбку и компанейскую натуру, симпатяга обладал достаточно скрытным нравом и держался со всеми на еле уловимой, но все же – дистанции.

В нашем кругу, среди когорты персонажей, где каждый мог похвастаться оригинальностью поведения, Джудит, пожалуй, останется навсегда самой загадочной и противоречивой фигурой. О его детстве ничего не знали даже самые близкие друзья. По словам Джу, мать умерла, когда мальчику не исполнилось и тринадцати, об отце вообще разговор не заводился. Где провел он свое отрочество перед тем, как поступить в венскую консерваторию на факультет «Компьютерная музыка и электронные СМИ», чьи родственники жили в Граце, куда отправлялся на выходные наш неотразимый сердцеед, мы толком представления не имели. Джудит не очень-то впускал в глубокие воды своего прошлого, тщательно дозируя информацию о себе.

Правда, однажды, уже живя с ним под одной крышей, я случайно наткнулась в старых коробках на фотографию юноши лет семнадцати, чья совершенно андрогинная внешность шокировала необычной красотой. Длинные черные волосы с отливом обрамляли узкое лицо с нежной, без малейшего изъяна кожей. Безупречный изгиб чуть подкрашенных бровей, ровный нос, чувственный рот, легкая улыбка – уголок верхней губы прячется в еле заметной складочке. Голова изящно наклонена, ресницы томно опущены.

И ни малейших признаков пола – не то девчонка, не то мальчик. Захочешь – не разберешь! Крылось в этой идеальной гармонии что-то от сакральной мечты о Сверхчеловеке. Поверить в ангельскую природу создания казалось проще простого, если бы не пронизывающий насквозь взгляд. Взрослый и вызывающий, он резко контрастировал с хрупкой выразительностью, придавая снимку оттенок странной противоестественности. Когда я сумела, наконец, отвести глаза от фотокарточки, то ощутила, как мой мир вывернулся наизнанку. Просто невозможно описать отчаянную боль в груди и томление завороженного сердца. Так же, как и невозможно было в тот момент разогнать мутный ил, поднявшийся из глубин души!

Я встретила Джу совсем иным. В двадцать три черты его лица приобрели мужественность, а тело окрепло. Андрогинность не оставила после себя и следа, но красотой, заигравшей абсолютно новыми оттенками, по-прежнему хотелось захлебнуться! Одна только бесстыжая сочность вздернутой верхней губы притягивала неумолимо, и пить мечталось с этих губ до одури, до бреда.

Что еще могу вспомнить о нем?

Он брил грудь, обожал головные уборы, писал левой рукой, был слегка близорук, но очки надевал лишь в сумерках или в дополнение к одному из многочисленных ярких образов. Впрочем, весь его имидж строился на небрежном шарме и очаровании не то хулигана, не то кинозвезды – человека, которому есть дело до своей внешности, но он не возводит ее в культ. Фантастические комбинации элегантных рубах с кожаными напульсниками или строгих брюк с «гангстерской» кепкой являлись элементами своеобразного флирта – причем не с окружающими, а с самим собой. При этом за Джу не наблюдалось излишнего себялюбия, скорее безразличие к оценке со стороны.

«Я слышу вас, но не воспринимаю всерьез».

Потому как:

«Если начать воспринимать мир серьезно, он убьет тебя».