У Хейзинги тоже был широкий размах: от Древней Индии до Запада и от Франции XII века до датской культуры XVII столетия и современных ему Соединенных Штатов Америки. Он рассматривал многообразие жизненных идеалов, представлений о золотом веке, например культ рыцарства или классический идеал, с такой силой взывавший к европейским элитам в промежутке между Возрождением и Великой французской революцией. Хейзинга провозгласил, что главная цель культурного историка в том, чтобы запечатлеть культурные образцы, иными словами, описать характерные для той или иной эпохи мысли и чувства и их выражения, или воплощения, в произведениях литературы и искусства. Историк, считал он, выявляет эти культурные образцы, исследуя «темы», «символы», «чувства» и «формы».

Социолог Макс Вебер опубликовал свою знаменитую работу «Протестантская этика и дух капитализма», где подверг анализу культурные корни того, что он называл «экономической системой, господствующей в Западной Европе и Америке». С равным успехом эту работу Вебера можно было бы назвать «Капитализм и культура протестантизма» или «Протестантизм и культура капитализма». Основной замысел книги состоял в том, чтобы предложить культуральное объяснение экономических изменений с акцентом на роли протестантского этоса, или системы ценностей, особенно идеи «призвания», в процессе накопления капитала и широкомасштабного роста торговли и промышленности. В другом своем исследовании Вебер доказывал, что этос конфуцианства, как и католицизма, враждебен капитализму.

В следующем поколении другой немецкий социолог, Норберт Элиас[31], в некотором отношении последователь Вебера, опубликовал исследование «Процесс цивилизации» (1939), представляющее собой, по сути, культуральную историю. Оно считается очень ценным справочником разной полезной информации, такой как, например, история пользования вилкой, салфеткой, принятия душа и т. д. В области исторической социологии ее значение трудно переоценить. Несмотря на то, что книгу серьезно критиковали, в частности, за то, что она не освещала эпоху Средневековья и описывала лишь историю элит, тем не менее надо признать, что этот труд Элиаса оказал сильное влияние на историков, пришедших после него. Он опирался на работу Фрейда «Недовольство культурой» (1930), в которой утверждалось, что культура требует от индивида жертв в сфере пола и в сфере агрессии. Основываясь на исследовании Хейзингой «страстной и грубой души эпохи», Элиас сосредоточил свое внимание на истории столового этикета, чтобы показать постепенное нарастание при дворах Западной Европы самоконтроля, или контроля над эмоциями, связывая то, что он назвал «социальным давлением в сторону самоконтроля», между XV и XVIII вв., с централизацией управления и укрощением, или окультуриванием, воинственной знати. Элиас утверждал, что пишет о «цивилизации», а не о культуре, о «поверхности человеческого существования», а не о его глубинах, об истории вилки и носового платка, а не человеческого духа. Как бы то ни было, он внес огромный вклад в изучение того, что сегодня вполне можно было бы назвать культурой самоконтроля.

Ценными являются и работы именитого немецкого философа Юргена Хабермаса[32] о возникновении буржуазии и общественности во Франции и Англии. В первую очередь Хабермас интересен тем, что открыл человечеству исторические перспективы, отличные от того, что до сих пор предлагали историки.