Элис было радостно осознавать, что она не одна, в мире существует человек, частью которого она была, и пусть он не принимал участия в ее воспитании и порвал связь с женщиной, растившей ее без отца, они все равно связаны. Она его дочь.

Наверное, она уже его любила. А оказалось, ей суждено потерять отца, даже не встретившись с ним. Теперь ей никогда не узнать, была ли она на него похожа, какие черты характера унаследовала от него. Возможно, это ее стремление к бунтарству и непокорность. Или необычная манера смеяться, на которую многие обращали внимание. Может, ее карие глаза?

Да. Несмотря на разбитое стекло и брызги шампанского, не позволяющие увидеть все лицо, она смогла разглядеть, что глаза Андре такие же темные, как ее.

На фотографии он выглядел очень счастливым. Уверенный в себе победитель. Вне всякого сомнения, Андре Лоран таким и был. Она старалась не обращать внимания на реакцию сидящего напротив хмурого человека, ведь ей доподлинно известно, что мама была влюблена в отца, а он разбил ей сердце. Почему же в ее жизни больше не было мужчины?

Теперь никогда не узнать, помнил ли он о маме, была ли это любовь взаимной. С его гибелью Элис потеряла надежду вновь обрести семью. Надежда умерла, и должна быть похоронена. Вместе с ее отцом Андре Лораном.

Горло сжалось, дыхание перехватило, и Элис с ужасом обнаружила, что по щеке стекает слеза. А затем услышала, как Жюльен тяжело вздохнул.

– Je suis désolé. Простите. – На этот раз голос его звучал по-другому – мягче, искреннее. От этого акцент стал более очевиден. – Я не должен был так себя вести.

Элис сглотнула ком и откашлялась. Страх внезапно прошел. Этот человек вовсе не жесток и агрессивен, ему просто слишком тяжело перенести горе. Она знала, что такое полное отчаяние, и понимала, как можно ощущать себя в такие моменты.

– Все в порядке, – произнесла она, как оказалось почти шепотом. – Я вас понимаю. Мне жаль, что вам пришлось пережить такую потерю.

В ответ Жюльен лишь фыркнул, давая понять, что не намерен обсуждать тему и дальше. Элис опустила глаза и посмотрела на фотографию родителей, которую все еще держала в руках. Надо убрать ее обратно в конверт вместе с вырезками из журналов и ее свидетельством о рождении. Она спрятала его в карман рюкзака и застегнула молнию, а затем встала и принялась надевать его на плечи.

– Куда вы идете?

Элис тряхнула головой.

– Придумаю что-нибудь. Какое это теперь имеет значение.

Он быстро переместился к двери, закрывая ей проход.

– Вы не можете так просто выйти туда, вы не должны говорить с этими репортерами. Это будет для них, как это говорится? Большая рыба.

– Большой улов. Не беспокойтесь, я не буду ни с кем говорить.

– Они все равно узнают. – Жюльен смотрел на нее с болью, казавшейся острее, чем ее собственная. – Они выяснят, кто вы, и начнут задавать вопросы. Кто еще в курсе… ваших заявлений?

Элис молчала. Важно ли, чтобы этот человек ей поверил? Всем остальным было известно лишь то, что невозможно было скрыть – ее мать уехала работать на лето на юг Франции и вернулась беременная и одна.

– Вы представляете, сколько стоит это поместье Лорана? – Жюльен критически оглядел ее дешевый зеленый джемпер, джинсы и поношенные сапоги. – Нет, полагаю, не представляете даже приблизительно.

Он потер пальцами лоб и надавил на виски. Элис обратила внимание на его длинные пальцы, и это заставило задуматься о том, чем же он зарабатывает на жизнь. Может, он музыкант или хирург? Черная одежда и хвост, на ее взгляд, больше подходили музыканту. Она представила его на сцене с электрической гитарой, возвышающегося над толпой фанатов.

– Мне необходимо посоветоваться, прежде чем принять решение, – неожиданно твердо произнес Жюльен. – Благо в доме полно юристов. Думаю, тест ДНК даст ответы на все вопросы.

– В этом уже нет необходимости.

– Простите?