Ошибочно считать основные европейские страны той поры великими державами или государствами в современном понимании этого слова. Тем не менее процесс «государственного строительства» в Позднем Средневековье набирал, так сказать, обороты: правители старались обеспечить мобилизацию населения для расширения собственных владений – или просто для того, чтобы уцелеть.[7] Помимо того, такие страны, как Англия, Франция, Кастилия, Польша, Бургундия, осознавали свою особенность, силу и значимость; применительно к Англии и Франции уже возможно говорить о «национальном» самосознании, которое складывалось на основе политического участия, общего языка и войн (преимущественно друг с другом). Одновременно европейцы осознавали свою причастность к «христианскому миру» (тогдашний синоним Европы), и это, в частности, периодически выражалось в крестовых походах против мусульман. Благодаря Марко Поло и другим путешественникам, европейцы узнали о Китае и других странах Дальнего Востока, но не имели почти никакого представления о Западном полушарии. Не будучи ни в коей мере «евроцентристами», они в большинстве своем, тем не менее, были убеждены, что живут на окраине мира, центром которого являются Иерусалим и Святая земля.[8] Поэтому первые дальние плавания совершались вдоль западного побережья Африки – в поисках альтернативного пути на Восток и возможности напасть на мусульман с тыла. К примеру, португальский принц Генрих Мореплаватель надеялся обойти ислам с фланга и, быть может, объединить силы с «пресвитером Иоанном», правителем легендарного царства то ли в Африке, то ли в Азии (никто не мог сказать точно, где именно). В 1415 году португальцы овладели Сеутой, городом по соседству с нынешним Марокко. Расширение Европы велось в целях самообороны.

Европа также представляла собой сильно разобщенный континент. На протяжении Средних веков ее раздирали противоречия – между императором Священной Римской империи и римским папой, между монархами и прочими государями, между городами-государствами и местными принцами, между баронами, между городами-соперниками и между крестьянами и феодалами. Католическому единству угрожали лолларды в Англии, гуситы в Богемии, альбигойцы на юге Франции[9] и разнообразные прочие секты; внутри самой церкви звучали голоса, осуждавшие злоупотребления, что распространились в Средние века. В середине пятнадцатого столетия политическая обстановка в Европе, возможно, была спокойнее, чем в начале Средних веков, но континент в целом оставался опасным для жизни и далеким от мира. Итальянские города-государства, особенно Венеция и Милан, постоянно враждовали друг с другом; Альфонс V Арагонский планировал установить владычество над Апеннинским полуостровом; в Испании христиане сражались с маврами, а мусульмане пока удерживали за собой Гранаду; венгры готовились к крестовому походу против турок; герцог Филипп Бургундский «разминал мышцы», выбирая между участием в крестовом походе и схваткой ближе к дому; османы собирались покончить с остатками православной Византийской империи на Босфоре; и продолжалась война, вошедшая в историю как Столетняя, между англичанами и французами.[10]