– «Контакт»? Мне понравилось, как она находит закономерности, понимаете? В сигналах с неба. Все эти числа. Вот почему мне хочется смотреть этот фильм – потому что сигнал с неба правда поймали, да? В Дыре. В этом сигнале нашли числа?

– Не знаю, – честно ответила сестра Иоанна. Она не сильно заинтересовалась сигналом, когда о нем вкратце упомянули в новостях. Большинство сообщений об этом казались ей мрачными домыслами.

Ян беззаботно жевал попкорн.

– Я нашел в библиотеке несколько книг о том, как искать закономерности в числах и тому подобном. Закономерности есть и в природе, можно увидеть одни и те же спирали у подсолнуха и галактики.

– Правда?

Сестра Иоанна никогда не была грамотеем. Она сразу вспомнила давно умершую сестру Джорджину, самую образованную среди монахинь. Книги, которые читал Ян, вполне могли когда-то принадлежать Джорджине. Джорджина никогда не упускала случая напомнить, что училась в Кембридже.

– Не в том Кембридже, который в Массачусетсе, а в настоящем, который в Англии, – пробормотала сестра Иоанна.

– А? – недоуменно посмотрел на нее Ян.

– Ничего. Просто вспомнила… – На нее снизошло озарение. – Закономерности. Вот почему тебе нравится, как люди рассказывают истории? В них тоже есть закономерности?

Он пожал плечами, жуя попкорн.

«Может, он сам не сознает, что делает», – подумала сестра Иоанна. Поиск закономерностей – поиск логики в хаосе жизни. «Контакт» – поиск способа достучаться до отсутствующего. На самом деле в фильме это есть: немного дешевый прием в сцене, где юная Элли пытается по радио установить контакт с умершим отцом.

Это имело смысл, если учитывать биографию Яна. Отца он никогда не видел, а мать сама была почти ребенком и росла с нарушением познавательных функций. Первые четыре года жизни он провел в относительном одиночестве с матерью в постйеллоустонском лагере для беженцев на Ближних Землях, пристанище нищих и зависимых. Одним из негативных аспектов великого открытия Долгой Земли стало то, что появилось слишком много места, и такие случаи проходили незамеченными. Мать старалась как могла, но даже толком не научила Яна говорить, они общались на собственной разновидности детского лепета.

Потом мама тоже пропала. Соседи спасли растерянного и напуганного малыша от голода. Внезапно в четыре года Ян Родерик потерял единственный человеческий контакт, единственную возможность общения. Ошеломленный непривычной обстановкой, он целый год не произносил ни слова.

Сестра Иоанна всегда старалась держать в уме подобные моменты. Ребенок есть ребенок, а не набор обстоятельств. Тем не менее такая информация полезна.

– Что ты сейчас записываешь?

– Доказываю, что Элли Эрроуэй из Мэдисона в Висконсине.

– Правда? – удивилась она.

– В кино не говорится прямо. Но в первой главе книги мама Элли берет ее на прогулку по Стейт-стрит. – Он прищурился. – В Базовом Мэдисоне тоже была Стейт-стрит, да, сестра?

– Да, была.

– И в книге говорится, что она живет у озера в Висконсине. – Его маленькие пальцы стремительно забегали по планшету. – Она идет повидать маму в доме престарелых в Джейнсвилле. И смотрите, в кино… – Он уверенно прокрутил назад к сцене, где юная Элли соединяет на карте нитками кнопки, которые показывают ее радиоконтакты. – Видите кнопку на месте ее дома?

– Точно на Мэдисоне, – изумленно сказала сестра Иоанна.

– Потом отец говорит ей, где находится Пенсакола.

– Верю тебе. Ого! Кто бы мог подумать? Висконсинцы вступают в первый контакт. Ух ты!

Они дали друг другу «пять», и сестра Иоанна осмелилась обнять мальчика, слегка пощекотав, чтобы он засмеялся; он не слишком любил физический контакт.

Затем они унялись и стали смотреть древнее кино дальше.

Сестра Иоанна осторожно произнесла:

– Сестра Колин говорит, ты спрашивал, почему люди не летают на другие планеты.

– Простите, – машинально ответил Ян.