С квартирой ей очень повезло. На работе у Синтии была подруга, в конце июня она отправилась путешествовать по Бразилии и не собиралась возвращаться раньше августа, а то и сентября. Синтия припомнила, как подруга жаловалась, что пыталась сдать квартиру на лето, чтобы сэкономить арендную плату, но так никого и не нашла. За день до вылета подруги Синтия сказала ей, что согласна снять ее квартиру. Подруга договорилась с пожилым владельцем Барни, и Синтия въехала в квартиру вместо нее.

Я не ждал ее возвращения домой до начала сентября, Дня труда, но праздник приближался, а Синтия все не изъявляла намерения переезжать, и я заволновался. Лежал ночью без сна на своей половине постели и гадал, не захочет ли Синтия искать другое место, если все это затянется до сентября, до самого возвращении ее подруги.

Недели через полторы после того, как она от нас съехала, я прибыл к ней часов в пять, когда она должна была вернуться из управления здравоохранения Милфорда, где отвечала за многое, от инспекции ресторанов до пропаганды здорового питания в школах.

Я не ошибся: машина жены была припаркована между спортивным «кадиллаком» и старым синеньким пикапом, принадлежавшим Барни. Сам Барни стриг траву сбоку от дома, сильно прихрамывая: похоже, одна нога была у него короче другой. Синтия сидела на террасе, закинув ноги на ограду, с бутылочкой пива в руке. Местечко было миленькое: старый дом в колониальном стиле на Норд-стрит, немного южнее Бостон-Пост-роуд. Дом, без сомнения, когда-то принадлежал какой-то влиятельной милфордской семье, а потом Барни купил его и разделил на четыре квартиры: две внизу и две наверху.

Прежде чем я успел поприветствовать жену, Барни заметил меня и выключил косилку.

– Привет, как дела?

Он считал нас с Синтией без пяти минут знаменитостями, хотя такой славой, как наша, стыдно было гордиться, и радовался любой возможности перекинуться с нами словечком.

– Все в порядке, – отозвался я. – Не хочется отрывать вас от работы.

– Меня ждут еще два дома после того, как я управлюсь здесь. – Барни утер тыльной стороной руки лоб.

Он был владельцем не менее дюжины домов между Нью-Хейвеном и Бриджпортом, превращенных в доходные. Из наших прежних бесед явствовало, что этот дом он считал одним из лучших и тратил на него больше времени. У меня зародилось подозрение, что Барни намерен скоро выставить его на продажу.

– Ваша женушка загорает на террасе, – сообщил он.

– Вижу, – кивнул я. – Вам бы не мешало тоже глотнуть чего-нибудь холодненького.

– Перебьюсь. Надеюсь, все наладилось?

– О чем вы?

– Между вами и женой. – Барни подмигнул мне и опять запустил свою газонокосилку.

Когда я поднялся по ступенькам, Синтия поставила пиво на ограждение и встала из шезлонга.

– Привет! – сказала она.

Я надеялся, что жена и мне предложит холодного пива, и когда этого не произошло, заподозрил, что приехал в неудачный момент. В глазах мелькала тревога.

– Все нормально? – поинтересовалась Синтия.

– Лучше не придумаешь.

– Грейс здорова?

– Говорю же, жаловаться не на что.

Успокоившись, она опять уселась и закинула ноги на ограждение. Я увидел ее сотовый, лежавший дисплеем вниз на деревянном подлокотнике. Рядом с телефоном балансировала раскрытая брошюра управления здравоохранения. «В вашем доме есть плесень?» – прочитал я заголовок.

– Можно присесть? – спросил я.

Жена указала на соседний шезлонг. Я ткнул пальцем в брошюру:

– Появились проблемы? Покажи Барни – он мигом разберется.

Синтия покосилась на брошюру и покачала головой:

– Нет, это наша новая разъяснительная кампания. В последнее время я столько разглагольствую про домашнюю плесень, что мне уже снятся кошмары: за мной гоняются грибы.

– Прямо как в фильме «Капля»!

– Там тоже были грибы?

– Да, только из космоса.

Синтия откинула голову и вздохнула.