– Послушай… Мой муж, твоя жена – оба сейчас в отъезде. В разных городах, далеко друг от друга: один в Нью-Йорке, другая – в Сан-Франциско. Так? А ты тут, в номере, спишь со мной, у нас свидание, и мы будем вместе до утра. Знаешь, у меня есть идея. А давай… – Она запнулась, как будто на ходу придумывала, что сказать. – Давай перед сном сильно-сильно захотим… кое-что.

– Как-как ты сказала – кое-что? – Он многозначительно ухмыльнулся.

– Не смейся! – Она шлепнула его по руке и продолжала: – Кое-что, которое с божьей помощью – или нет, с помощью всех муз, граций и богинь, и колдовства, и магии, и черт знает чего еще, – но только обязательно сбудется. Чтобы к утру мы с тобой оба… – Она снова взяла паузу на обдумывание. – Чтобы мы оба влюбились – ты в свою жену, а я в своего мужа.

Ответа не последовало.

– Ну так что? – сказала она.

Он изогнулся, нащупал на прикроватной тумбочке спички, зажег одну и поднес к ее лицу, чтобы осветить его. В ее глазах горел огонь. Он вздохнул. И спичка погасла.

– Вот беда… – шепотом произнес он, – а я-то надеялся, что это шутка.

– Напрасно надеялся. Лучше признайся: ты же хочешь… попробовать?

– Господи, укрепи меня…

– При чем тут господи? Хватит говорить со мной, как с влюбленной дурой!

– Но послушай…

– Нет, это ты послушай… – Она встряхнула его руки и крепко сжала ладони. – Себя послушай. Или хотя бы меня. Для меня ты можешь это сделать? А я сделаю для тебя.

– Просто загадать желание?

– Ну да, помнишь, как в детстве? Все так делали. И у некоторых сбывалось. Говорят, надо только помолиться посильнее.

Он опустил глаза.

– Я не молился уже лет сто.

– А сколько раз ты мечтал вернуть медовый месяц? И думал, что это несбыточные мечты, что можно и не пытаться?

Он посмотрел на нее и несколько раз судорожно сглотнул.

– Нет, подожди, не говори ничего, – сказала она.

– Почему?

– Потому что ты пока не знаешь, что сказать.

– О’кей, молчу. Включаю мозг. Но ты точно хочешь, чтобы я это для тебя загадал?

Она обиженно отодвинулась и села на полу, обхватив колени и закрыв глаза. По ее щекам одна за другой беззвучно сбегали слезы.

– Ну, перестань, ну, пожалуйста… Хватит… – ласково сказал он.

Было уже три часа ночи, разговор был окончен, они заказали в номер горячего молока, выпили его и почистили зубы. Когда он вышел из ванной, то увидел, что она расправляет одеяло, раскладывает и взбивает подушки, как будто готовит декорации для нового спектакля.

– И что мне уготовано на сей раз? – спросил он.

Она обернулась.

– Было время, когда у нас таких вопросов не возникало… Но, видно, прошло. Просто иди и ложись вот сюда… – Она похлопала ладонью по его половине постели.

Он обошел кровать.

– Чувствую себя полным идиотом.

– Знаешь, иногда стоит почувствовать себя идиотом. Без «плохо» и «хорошо» не бывает. – Она снова указала ему на постель.

Он старательно лег головой на взбитую подушку, натянул до груди одеяло, а руки аккуратно сложил поверх.

– Так нормально? – спросил он.

– Просто отлично.

Она выключила свет, скользнула под одеяло со своей стороны, взяла его руку и тоже легла головой точно в середину подушки.

– Устал, хочешь спать?

– Пожалуй, да, – сказал он.

– Ну, хорошо. А теперь сосредоточься. Говорить ничего не надо. Только думай. Ты сам знаешь о чем.

– Знаю.

– Закрой глаза. Вот так. Хорошо.

Она тоже закрыла глаза, и теперь они оба лежали, скрестив руки поверх одеяла и отчетливо слыша собственное дыхание.

– Глубоко вдохни… – прошептала она.

Он сделал вдох.

– Теперь выдохни.

Он выдохнул.

И она тоже.

– Вот теперь можно, – тихо сказала она, – загадывай.

В тишине часы отмерили тридцать секунд.

– Загадал? – почти шепотом спросила она.

– Загадываю, – негромко отозвался он.