Я рассеянно машу рукой и вхожу в квартиру, вьетнамки оставляю в прихожей, как положено в доме Сингхов. Миную гостиную, где брат Руби Радж смотрит по телевизору «Оклахома!». В одиннадцать лет мальчишки в основном увлекаются видеоиграми, а Радж постоянно смотрит мюзиклы, как приклеенный к экрану. Он такой классный.

Странно, но я волнуюсь, когда стучу в дверь комнаты Руби. Обычно я сюда просто вламываюсь, но сейчас все не как обычно.

– Мам, ты же собиралась уходить, – распахивая дверь, ворчит Руби. Она моргает, увидев меня. – Саммер!

Я тоже моргаю. На Руби новое миленькое полосатое платье на бретельках, глаза подведены, на шее золотой кулон в виде буквы R. Поверх плеча Руби я вижу что в ее обычно аккуратной комнате ужасный беспорядок. Помады, тюбики с тушью, сережки и браслеты – все это разбросано по туалетному столику, а на фиолетовом ковре валяется одежда. Там же танцует Элис, ее глаза закрыты, из динамиков на столе доносится песня Тэйлор Свифт. В воздухе витает предвкушение чего-то и аромат цветочных духов Руби.

– Привет, – говорю я, на секунду обняв Руби. – Что тут у вас происходит?

Почему мне так неловко?

– Ты еще не поговорила с отцом? – спрашивает Руби.

– Саммер? – восклицает Элис, вытаращив глаза. Она прекращает танцевать и бросается ко мне. Элис напоминает лесную сильфиду, такая вся тоненькая и хрупкая. Снежно-белые волосы, как всегда, зачесаны наверх, маленькие косички уложены вокруг головы. Сегодня на Элис мини-платье с цветочным узором и с длинными рукавами, светлые ресницы накрашены тушью. – Ты разве не во Франции? – тихо уточняет она.

Вот опять.

– Это длинная история, – отвечаю я, в замешательстве глядя на Руби. – Что же ты, подруга, никому не рассказала о новостях?

Руби издает короткий смешок, ее щеки розовеют. Возможно, это румяна.

– Я думала, что ты уже поговорила с отцом, и все наладилось, – объясняет она, как будто оправдываясь. – Так ты поговорила? – добавляет Руби, поднимая брови.

Я мотаю головой.

– Пыталась. Не смогла дозвониться. Говорила с не очень-то вежливой французской девочкой, которая остановилась у него в доме. Я не… я не знаю, есть ли у меня шансы, – добавляю я. Когда я говорю это вслух, особенно обращаясь к Руби, к горлу подступает ком. Руби хмурится в ответ.

– Ну, ты сейчас здесь! – перебивает Элис, берет меня за запястье и тянет в комнату. – А это значит, что можешь пойти с нами!

– Пойти с вами куда? – требую я ответа от Руби. По спине бегут мурашки – у меня появляется смутное подозрение.

Руби отходит к туалетному столику и начинает перебирать украшения.

– Ну, я тебе не говорила, знала, что ты не захочешь идти, и потом ты летела во Францию, и это, конечно, гораздо интереснее… – Она говорит быстро, прямо как папа вчера вечером. Внутри у меня холодеет. – Но Скай устраивает барбекю дома, вечеринка скоро начнется, и у нее со двора чудесно видно фейерверк…

– Погоди-ка, – перебиваю я c недоверием, вокруг все плывет. – Скай? Скай Оливейра? Та самая, которую ты называла квинтэссенцией зла, воплощенной в человеческом обличье?

– Прямо так и говорила? – Руби улыбается, надевая на руку большую связку плетеных браслетов. Я вдруг чувствую как собственные браслеты плотно сжимают мои запястья. – Ну то есть да, она иногда бывает резкой…

– Наверное, ее в детстве недостаточно обнимали, – говорит Элис и садится на кровати в позу лотоса.

– Лучше бы ее удав обнял, – бормочу я.

Мысли путаются, я плюхаюсь рядом с Элис на покрывало с узором из индийских огурцов. Как все это понимать? Скай была нашим врагом номер один с тех самых пор, как приехала в Хадсонвилл два года назад: эти супердлинные волосы, спортивные успехи и язвительные замечания. У нее быстро появилась целая армия двойников, и Скай начала охотиться на слабых и беззащитных. Руби, Элис, Инез и я никогда не становились их мишенью, но мы постоянно ощущали презрение.