Боль в боку не исчезла, но Хейден произнес мое прозвище, которое сам же и придумал, и меня пронизал трепет. Было так странно и непривычно чувствовать себя девчонкой. Всплески эмоций, поползновения проявить заботу о нем – ничего подобного раньше я не ощущала и представить не могла, что когда-нибудь это почувствую. Неровные удары сердца, ощущение бабочек в животе наполняли меня незнакомым теплым чувством. Не стану отрицать: оно мне нравилось.

Подбородок у Хейдена был теплым. В глазах – какая-то беззащитность. Никак не думала, что однажды это увижу. И вот увидела. Я ничего не придумывала. Хейден продолжал стоять на коленях и пристально на меня смотреть. Запекшаяся кровь с лица никуда не делась, отчего мне еще сильнее захотелось поскорее все это смыть.

– Пошли, – тихо сказала я и еще раз погладила его по подбородку.

Моя ладонь оказалась рядом с его ладонью. Я осторожно приподняла руку Хейдена и только сейчас заметила, что и на ней есть порезы и корка засохшей крови. Я поглубже вдохнула и встала, стараясь не морщиться от боли. Хейдену не нравилось на это смотреть, и я не хотела добавлять ему переживаний.

Он бережно взял меня за руку и повел в так называемую ванную. Казалось, по моей руке, от пальцев к плечу, проскочила искра. А ведь меня очень давно не держали за руку! Только родители, в раннем детстве. С тех пор больше никто этого не делал. Прикосновение Хейдена было нежным и очень интимным. Его палец скользил по моему пальцу. Это напоминало молчаливое единение, подкрепленное столь невинным контактом.

Хейден не проронил ни слова. Я подвела его к небольшому тазу (нашей «раковине»), заставила нагнуться и прислониться к стенке. В тазу уже была вода. Я намочила полотенчико. Вода была холодной (мне бы такая не понравилась), но ничего не поделаешь.

Мой пульс участился. Я повернулась к Хейдену. Наши глаза встретились. Он все так же стоял у стены, расслабленно сложив руки на груди. Я робко шагнула к нему, сжимая мокрое полотенце, но вплотную не подошла.

– У тебя точно нет серьезных ран? – спросила я, заметив высохшую струйку крови, которая начиналась у нижней губы и тянулась по подбородку.

На шее обнаружились еще несколько засохших брызг крови. Правда, это могла быть и чужая кровь. Хейден вздохнул, разнял руки и подтянул меня ближе.

– Да, Грейс, – ответил он. – Я бывал в переделках похуже сегодняшней.

Мне вспомнилась его спина, исполосованная шрамами, – лучшее подтверждение правоты его слов. Он сам не знал, сколько ран успел получить, и куда более серьезных, чем рассеченная губа и содранная кожа на костяшках пальцев. Но факт оставался фактом: зрелище раненого Хейдена мне очень не нравилось.

Его рука так и застыла у меня на бедре. Я кивнула, приготовившись обмыть ему губы и подбородок. Что-то не давало мне начать.

– Посиди спокойно, – тихо попросила я.

На лице Хейдена появилась легкая усмешка.

– Да, мэм, – тоном послушного мальчика ответил он.

Мне было не оторваться от его внимательного взгляда, но я все же заставила себя опустить глаза и осмотреть поврежденную губу Хейдена. Сделать это было непросто: его рука буквально жгла мне бедро, однако я не прекращала попыток. Кровь успела запечься, да и сам порез не отличался глубиной, хотя губа немного распухла. Другой рукой я уперлась в подбородок Хейдена, не давая ему вертеть головой, и начала смывать засохшую кровь.

Он ни разу не вздрогнул и не дернулся, продолжая безотрывно смотреть на меня. Я кожей чувствовала, как Хейден молча изучает каждый уголок моего лица. О чем он сейчас думает? Вопрос вертелся у меня на языке, но остался незаданным.