Она не могла видеть лицо Джаббы, когда он умирал. Зато теперь ей представилась возможность разглядеть во всех подробностях, как выпучились глаза под тяжелыми веками, как вывалился наружу огромный склизкий язык. Она не почувствовала ни отвращения, ни удовлетворения, только отголоски своего давнего отчаяния. Тогда ей надо было убить Джаббу, и она это сделала, но сейчас его смерть не имела значения. Просто грязная, но необходимая работа.

Джабба в последний раз захрипел, голограмма замерцала и погасла.

– Хаттова Смерть, – прошептал Риннривин с неподдельным благоговением. – Так мы называем вас между собой, и это титул намного почетнее, чем «сенатор» или «принцесса». Хаттова Смерть, никто знают вас как воина, и среди нас вы всегда найдете друзей.

Лея взяла голокуб, спрятала в карман плаща. Запись того, как она совершает убийство. Пожалуй, это был самый странный дипломатический презент, который ей вручали. Или один из самых странных.

– Еще копии этой записи существуют?

– Всего несколько. Хатты выследили и уничтожили большинство копий и их распространителей. Не хотели, чтобы свидетельство их уязвимости стало широко известно. Но, как видите, я умею получить то, что хочу.

– Не сомневаюсь, – сухо сказала Лея.

Однако приходилось признать: Риннривин Ди – не просто главарь какой-то шайки, которому подавай побольше грубой силы, да побыстрее. Он считает себя существом культурным. Интеллектуалом. Его цель – не богатство. Он жаждет уважения.

Если бы Риннривин родился человеком, то во времена владычества Империи он стал бы значительной фигурой, наподобие гранд-моффа Таркина. А если бы Таркин родился никто, он стал бы точь-в-точь таким, как Риннривин.

«Он не обычный бандит, – размышляла Лея. – Он гораздо опаснее. И его интересы простираются гораздо шире управления картелем, зарабатывающим на нелегальной торговле спайсом».

Риннривин наклонился ближе, поставил локти на стол и соединил ладони в молитвенном жесте:

– Мы глубоко уважаем вас, Хаттова Смерть. Мы всегда будем благодарны вам за то, что вы избавили Галактику от Джаббы Хатта. Все, чего мы просим, – это ответного уважения.

Наконец-то он перешел к делу.

– И в чем, по-вашему, это уважение должно выражаться? – поинтересовалась Лея.

– Мы всего лишь хотим получить те же возможности, какими пользуются другие народы. Чтобы мы могли развиваться и идти навстречу процветанию, чтобы наше влияние распространилось по всей Галактике.

Лея приподняла бровь: «По всей Галактике, значит». Либо Риннривин Ди не знал меры в мечтах, либо… его картель разросся намного шире, чем Лея опасалась.

– В Новой Республике запрещена торговля большинством разновидностей спайса, – заметила она.

Существовали слабые разновидности, которые не составляло труда вырастить или добыть из недр на множестве планет, и это никого не волновало. Но на них много не заработаешь. Картели занимались сильнодействующим спайсом.

– Что же до запугивания должников, выбивания долгов с применением силы и рэкета, – продолжала она, – то они находятся под запретом для любых предприятий.

Лея думала, что Риннривин Ди станет все отрицать, но он удивил ее.

– Правила, устанавливаемые на Хосниан-Прайм, зачастую не распространяются на отдаленные планеты Новой Республики. Кроме того, Хаттова Смерть, уж вам-то отлично известно, что порой жестокость необходима. Разве вы обратились в свое время в службу безопасности Мос-Эйсли, чтобы разобраться с Джаббой? Нет, вы полагались только на себя. Как и я.

– Верно, в свое время мне пришлось бороться с беззаконием незаконными методами, – признала Лея. – Но я верю в главенство закона и бо́льшую часть жизни работаю над тем, чтобы восстановить его в Галактике. Иными словами, Риннривин, я никогда не брала взяток. И не собираюсь начинать.

Он покачал головой и мягко рассмеялся, словно услышал хорошую шутку.