(И особенно сильно, когда я надеваю убойные майки своей подружки Самии, надо признать.)

В общем, начали мы с его кота, затем перешли на котов в целом, потом на собак, и то да се, и что они не столь благородные, зато куда более преданные, и уж от этого, неизбежно, добрались до моей работы.

Его не на шутку восхитило то, что я отвечаю за всю живность в «Анималенде Бель-Эбуа».

– За всю?!

– Ну да… За червей для рыбной ловли, за собак, морских свинок, песчанок, карпов, попугаев, канареек, хомяков и… уф… еще за этих… за кроликов… карликовых, вислоухих, ангорских… Ну и за всех прочих, кого из-за рома я сейчас позабыла, но кто все равно находится там, вот так!

(На самом деле я не совсем заведующая, но поскольку он живет напротив Нотр-Дама, тогда как я в северном пригороде за «Стад-де-Франс», то я почувствовала, что должна как-то уравновесить наши позиции.)

– Это великолепно.

– Что именно?

– Да нет, я имею в виду, что это все так колоритно. Прямо как в романе.

Да что ты? – подумала я про себя. – Таскать, маркировать, поднимать, складывать штабелями мешки кормов с тебя весом, объясняться с клиентами да с безумными заводчиками, которые вечно лучше всех во всем разбираются, с кинологами, вечно недовольными ценами, с бабульками, которые битый час не дают проходу, допекая тебя своими историями про старых брошенных кисок или же требуя обменять хомячка, которого уморил их внучек, с таким раздражением, словно их обманули с размером одежды. Объяснения с начальством, график работы, меняющийся на раз-два из-за всяких лизоблюдов, перерывы, за которые приходится бороться, а еще надо накормить всю ораву, проверить поилки, рассадить доминантных, убрать подальше дохляков, вышвырнуть окочурившихся и поменять более семидесяти лотков за день – это что, и впрямь так колоритно, да?

Без всяких сомнений, судя по тому, что он задал мне тыщу миллиардов вопросов.

И кто такие эти новые животные-компаньоны, и правда ли, что есть люди, занимающиеся разведением питонов и кобр в своих двухкомнатных квартирках, и есть ли толк от всяких мятных вкусняшек для собак, потому как у его деда был лабрадор, у которого чудовищно воняло изо рта (дальше в разговоре он уже говорил не «дед», а «дедушка», как пишут на банках варенья для богатеньких, это было мило), и люблю ли я крыс, и правда ли, что фильм «Рататуй» породил настоящую крысоманию, и кусали ли меня, и делала ли я прививку от бешенства, и держала ли я когда-нибудь в руках змею, и какие породы лучше всего продаются, и…

И что делают с нераспроданными?

Как поступают со щенками, которые слишком выросли?

Их что, убивают?

Ну а мышей? Если они чересчур расплодятся, их отдают лабораториям на опыты?

А еще правда ли, что люди спускают своих черепах в унитаз, а панки как заботливые мамочки носятся со своими собаками, и правда ли, что кролики не любят коноплю, а в парижской канализации свободно расхаживают крокодилы, и… и…

И я совершенно окосела. Но в хорошем смысле слова. Не то чтобы он меня достал, просто я захмелела.

Была подшофе, чего уж там.

А поскольку я обожаю свою работу, то вернуться к своим обязанностям меня, признаться, абсолютно не напрягло. Хоть я и находилась в богатом доме, к тому же рабочее время давно закончилось.

Я описывала ему все свои товары, снизу доверху, от стружек до потолка, и он слушал меня супервнимательно, приговаривая: «Потрясающе. Потрясающе».

Потрясающе.

– А рыбками ты занимаешься?

– И рыбками тоже, – кивнула я.

– Давай. Рассказывай.

Это было странно. Я развлекалась на все сто, хотя даже и не напилась всерьез.

Это было… Как он тогда сказал?

Колоритно.