– Отлично, – ответила Крисси. – Я рада. Думаю, что мы об этом не пожалеем.

– Я тоже так думаю, – согласилась Анджела, бросая последний взгляд в окно, прежде чем последовать за Крисси в гостиную.

Снежные бури, соседи-гомосексуалисты, комната с привидениями и соседка-атеистка.

Анджела улыбнулась.

Семестр действительно обещает быть очень интересным.

Глава 2

Национальный парк Кэньонлендз[4], штат Юта

Лучи только что взошедшего солнца жгли немилосердно. Генри Коут чувствовал это через шторы и видел это по слепящему солнечному зайчику, который проник в отверстие между ними и теперь почти полностью заслонил собой фотографию Сары на пляже. Солнце было явно разгневано и теперь собиралось выплеснуть свой гнев на него. Он это знал и смирился с этим фактом; и теперь, хотя у него и был выходной и он собирался подольше поспать, Генри заставил себя вылезти из кровати. Ему была необходима доза утреннего кофе, и он собирался приготовить и выпить его еще до того, как температура в домике поднимется выше восьмидесяти пяти градусов[5], и прежде, чем закипевший «Фолгерс»[6] выжмет из его пор первые капли пота, который потом будет литься, не переставая, весь день.

Отсутствие кондиционеров может творить с людьми странные вещи.

Администрация парка уже лет десять кормила их обещаниями построить новое жилье, но конгресс одобрял только суммы, которые позволяли поддерживать все в нынешнем состоянии и были явно недостаточны для каких бы то ни было реноваций. И демократы, и республиканцы во всеуслышание заявляли о своей поддержке национальных парков, но при голосовании одобряли только мелкие проекты в своих собственных районах в ущерб таким крупным паркам, как Зайон, Арчиз или Кэньонлендз. Именно поэтому гражданам Америки и приходилось платить за посещение парков. Хотя парки и были их собственностью… Вся эта страна катится в тартарары.

Идя на кухоньку, он взглянул на фото Сары и подумал, что она сейчас делает, где и с кем живет. Кем бы ни оказался этот тип, Генри был абсолютно уверен, что это не рейнджер[7] или кто-то еще из сотрудников национального парка. Сара ненавидела не только низкие зарплаты, но и сам образ жизни, постоянно жалуясь то на жару, то на холод, то на недостаток солнца, то на недостаток снега, то на отсутствие телевидения и нечеткий прием радио. Хотя чаще всего она жаловалась на отсутствие цивилизации. Жаловалась…

Каждую чертову ночь.

Жизнь посреди дикой природы была абсолютно противопоказана темпераменту Сары, для которой отсутствие поблизости «Нордстром»[8] было серьезным испытанием, тогда как Генри чувствовал себя потерянным в городе с населением больше нескольких тысяч человек. Именно поэтому их семейная жизнь была такой короткой и такой ужасной.

Он включил кофеварку, насыпал молотый кофе в фильтр, залил все водой и задумался о сне, который приснился ему накануне. Генри уже давно не думал о сексе. И это была не жалоба, а просто констатация факта. Черт возьми, если б его либидо оказалось чуть посильнее, то, может быть, они с Сарой смогли бы избежать некоторых из прошлых ссор и их совместная жизнь все еще продолжалась бы. Но вся проблема была в том, что в какой-то момент Генри начинал думать о частях женского тела как… о частях женского тела. И вагина в его представлении оказывалась просто трубкой, такой же, как кишка или трахея; груди – жировыми уплотнениями, покрытыми кожей; задница – простым окончанием желудочно-кишечного тракта и местом, в котором происходит сброс отходов.

Проще говоря, ему было трудно возбудиться, имея такой клинический и отстраненный взгляд на секс.