На дискуссии о деньгах Джо слегка отвлекся – он услышал сто пятьдесят долларов, шесть долларов за полосу, двадцать за обложку. Цифры ужасно ему понравились. Но сейчас ему померещилось, будто Шелдон Анапол заявил, что не возьмет обложку, где крошат челюсть Гитлеру. Ни один рисунок не приносил Джо такого наслаждения. Композиция естественна, и проста, и современна; две фигуры, круглый помост, сине-белая кокарда небес. Фигуры весомы и плотны; укороченное в перспективе летящее тело Гитлера – смело, слегка чудно́ и все же убедительно. Складки одежды – в самый раз; униформа Эскаписта – взаправдашняя униформа, джерси, местами смятое, но обтягивающее, а не просто синим выкрашенная кожа. Но главное, из этого жестокого избиения Джо черпал удовольствие – мощное, непреходящее и странно искупительное. В прошедшие дни он порой утешал себя мыслью о том, как этот комикс в один прекрасный день доберется до Берлина и ляжет на стол самому Гитлеру и тот посмотрит на рисунок, в который Джо вложил всю свою запертую ярость, и потрет подбородок, и языком пощупает, все ли зубы на месте.

– Мы не воюем с Германией. – Ашкенази погрозил Сэмми пальцем. – Если не воюешь, издеваться над королями, президентами и всякими такими людьми незаконно. Нас могут засудить.

– Я предлагаю оставить Германию, но поменять ей имя и не называть их немцами. И нацистами, – сказал Дизи. – Но для обложки надо придумать другой образ. Если нет, я могу заказать Пикерингу, или Клемму, или еще кому из моих постоянных обложечников.

Сэмми покосился на Джо – тот стоял, глядя в пол, слегка кивая: мол, надо было догадаться, что так все и выйдет. Но когда Джо поднял голову, лицо его было невозмутимо, а голос ровен и спокоен.

– Мне нравится обложка, – сказал он.

– Джо, – сказал Сэмми, – подумай головой минутку. Мы сочиним что-нибудь другое. И получится не хуже. Для тебя это важно, я знаю. И для меня важно. Я считаю, и для джентльменов должно быть важно, и мне, честно говоря, за них сейчас немного стыдно, – тут он злобно зыркнул на Анапола, – но ты минутку подумай. Я только об этом прошу.

– Мне не надо так делать, Сэм. Я не согласен другую обложку, что бы ни было.

Сэмми кивнул и повернулся к Шелдону Анаполу. Очень крепко зажмурился, будто прыгая в бурлящую льдом стремнину. Его вера в себя пошатнулась. Он не понимал, как правильнее поступить, о чьем благополучии печься. Если они из-за обложки хлопнут дверью, это поможет Джо? А если пойдут на компромисс и останутся – навредит? А Кавалерам в Праге – поможет? Сэмми открыл глаза и посмотрел на Анапола в упор.

– Мы не можем на это пойти, – сказал Сэмми, хотя это стоило ему большого усилия. – Нет, простите, обложка должна быть такой. – И он обратился к Дизи: – Мистер Дизи, вы ведь сами понимаете, что это динамит.

– Кому сдался динамит? – ответил Ашкенази. – Динамит взрывается. Может палец оторвать.

– Мы не меняем обложку, босс, – сказал Сэмми, а затем, призвав на помощь весь свой талант к притворной отваге и фальшивой браваде, подобрал одну папку и принялся складывать туда картон. Думать о том, что делает, Сэмми себе запрещал. – Эскапист сражается со злом. – Он завязал тесемки на папке и протянул Джо, по-прежнему не глядя ему в лицо. Взял другую папку. – Гитлер – зло.

– Юноша, успокойся, – посоветовал Анапол. – Джек, а мы не можем поднять гонорар остальным до шести, ну? Шесть долларов за полосу, Сэмми. И восемь – твоему кузену. Да ладно вам, мистер Кавалер, восемь долларов за полосу! Не дурите.

Сэмми протянул Джо вторую папку и взялся за третью.

– Здесь же не все персонажи ваши, не забывайте, – заметил Джордж Дизи. – А вдруг ваши друзья иначе смотрят на вещи?

– Пошли, Джо, – сказал Сэмми. – Ты же его слышал. Все издатели в городе хотят урвать кусок. Бесприютными не останемся.

Они вышли из кабинета и зашагали к лифту.

– Шесть с половиной! – крикнул Анапол. – Эй, а как же мои «Мини-радио»?