Эммануэль сел на табурет, посмотрел в ноты, как будто не понимает, что за странные закорючки перед ним; он глубоко сосредоточен. Неожиданно Эрхарда бросило в жар. Что, если Эммануэль не умеет читать ноты? Обычно, исполняя «Хорал», он смотрит в ноты, но читает ли он их? Может быть, он только притворяется. Возможно, именно поэтому Палабрас не играет ничего другого; он не умеет больше ничего играть, только не хочет в этом признаться. Интересно, удастся ли Эрхарду заставить его признаться в этом? Может быть, он уговорит Эммануэля брать уроки у Виви из Хорналя? Скорее всего, вначале Виви возненавидит Эммануэля за его богатство, как ненавидела Рауля в самом начале. И все же за несколько уроков старик чему-нибудь научится, и все обернется к лучшему. Нет, не обернется. Скорее всего, все будет наоборот. К концу уроков дом в Хорнале опустеет. Майна Виви будет кричать всю ночь, прежде чем соседи обнаружат пианистку мертвой в бочке с вином на террасе. Ее убеждения диаметрально противоположны взглядам Эммануэля. Все стены в ее квартире увешаны фотографиями ее крестников; на подоконниках у нее растут органические помидоры, и она не слишком умело обращается с деньгами – часто забывает взять плату за свои уроки. Но вот Эммануэль ставит пальцы на клавиши и берет первые ноты аллегро. Оно в его исполнении звучит совсем не так, как «Хорал». Более воинственно. Более торжественно. Эммануэль с трудом продирается сквозь первую страницу. С удивлением смотрит на клавиши слоновой кости, по которым маршируют его пальцы, словно не может понять, как им удается воспроизводить другие звуки вместо привычной мелодии «Хорала».

Как и ожидал Эрхард, никакого шороха больше нет. Палабрас дышит ровно и спокойно. Ему нужно было только одно: другое музыкальное произведение. Несколько раз он ошибся, что придало его исполнению живости. В солярий осторожно заглянула девушка. Много лет вся домашняя прислуга, девушки-масаи и садовник-грек, слышали бесконечные повторы одной и той же пьесы. Как лев, который ходит кругами по клетке, Эммануэль все время возвращался к «Хоралу», чтобы возбудиться, пользуясь остатками своей когда-то полнокровной фантазии. Но с новыми звуками весь дом словно вздохнул свободнее. И Эммануэль, хотя он по-прежнему слишком толст и нездоров, больше не дышит со свистом. Эрхарду пора уходить.

Не спрашивая разрешения, он налил себе еще «Хименеса» и, не попрощавшись, пошел к выходу. Такая у них традиция. Эммануэль сидит за роялем, а Эрхард одним глотком осушает бокал и бросает его в прудик.

Глава 29

9:30 утра. Пора возвращаться домой. Он стоял на Главной улице и пробовал подбить баланс. Он совершил столько коротких поездок, что нужно время, чтобы все подсчитать. Потом он зайдет в «Канны», небольшую закусочную, где готовят бутерброды. Он заходит туда нечасто, но там делают по-настоящему вкусные и жирные бургеры, которые подают в обертке.

– Отшельник! – вызвала его Исабель, которая работает диспетчером в ночную смену. Девушки по телефону никогда не называют его по имени. Он даже не уверен в том, что им известно, как его зовут.

Он нажал кнопку.

– Сорок восемь двадцать три.

– Отель «Феникс». В аэропорт.

– Рейс десять пятнадцать на Берлин?

– Откуда мне знать? – не сразу ответила Исабель. – Они только сказали, что им нужно в аэропорт.

– Я на сегодня хотел закруглиться. Может, кого другого вызовешь?

– Они просили тебя.

– Кто просил? Мигель из «Феникса»?

– Нет, звонила женщина. Просила именно тебя. Послать кого-нибудь другого?

– Сорок восемь двадцать три вызов принял.

Он положил документы на заднее сиденье и включил знак «Занято». Поездка кажется безобидной, и все-таки ему немного не по себе. Интересно, кто заказал именно его? Может быть, вчерашние музыканты или их солист-араб задумали отомстить.