Он чувствовал себя немного виноватым: ну зачем он сказал об ошибке? Скорее всего, ее никто не заметил бы. Жители Анк-Морпорка считали орфографию совершенно необязательной. Правила орфографии они соблюдали так же, как правила пунктуации. Какая разница, как располагаются эти закорючки, главное – чтобы они были.

Гном закончил свою загадочную деятельность, провел смоченной чернилами подушечкой по чему-то внутри машины и выпрямился.

– Впрочем, «е» или «и»… – Бух! – …собственно, без разницы, – сказал Вильям.

Хорошагора открыл машину и без слов передал Вильяму лист бумаги.

Вильям прочел текст. Буква «е» была на месте.

– Но как?.. – пораженно произнес он.

– Это такой почти волшебный способ быстро размножать написанное, – пояснил Хорошагора.

Рядом с ним вдруг возник гном с металлическим прямоугольником, который был заполнен написанными наоборот железными буковками. Хорошагора взял прямоугольник в руки и широко улыбнулся Вильяму.

– Не хочешь внести изменения, прежде чем мы начнем? – спросил он. – Только скажи. Пары дюжин отпечатков будет достаточно?

– О боги, – вымолвил Вильям. – Это же… отпечатная машина…

Таверна под названием «Ведро» никогда не могла похвастаться избытком посетителей. Тусклая улица была если не мертвой, то серьезно раненной в смысле деловой активности. Лишь немногие предприятия выходили на улицу фасадами, и большей частью она состояла из заборов и складских ворот. Никто уже и не помнил, почему эта улица называлась Тусклой. Хотя ничего блестящего тут отродясь не было.

Кроме того, решению назвать таверну «Ведром» вряд ли суждено было попасть в список Самых Удачных Маркетинговых Решений За Всю Историю. Владел «Ведром» господин Сыр – худой, иссохший тип, который улыбался крайне редко, в основном лишь когда ему сообщали о каком-нибудь очередном жестоком убийстве. Традиционно он торговал себе в убыток, а чтобы компенсировать потери, обсчитывал клиентов. Тем не менее таверну довольно быстро облюбовала Городская Стража и сделала ее своим неофициальным местом отдыха. Стражники предпочитали выпивать в местах, куда посторонние не заходят и где никто не может им напомнить, что на самом деле они блюстители порядка.

В каком-то смысле это было преимуществом. Даже лицензированные воры больше не пытались обнести «Ведро». Стражники очень не любят, когда им мешают выпивать. С другой стороны, господин Сыр никогда не видел, чтобы в одном месте собиралось столько мелких воришек сразу, пусть и одетых в мундиры Городской Стражи. За первый же месяц работы на стойке таверны побывало столько поддельных долларов и всякой необычной иностранной валюты, сколько господин Сыр не встречал за все годы своей работы трактирщиком. В общем, было от чего впасть в депрессию – если б не рассказы стражников. Некоторые описания убийств были весьма и весьма занятными.

Также господин Сыр зарабатывал на жизнь тем, что сдавал в аренду близлежащие крысятники, а именно старые сараи и подвалы домов, примыкающих к таверне. Эти помещения – периодически и на довольно-таки короткий срок – снимались полными энтузиазма предпринимателями, которые свято верили в то, что современный мир никак не может больше прожить без, допустим, надувных мишеней для игры в дротики.

В данный момент у входа в «Ведро» собралась небольшая толпа, которая читала объявление о «досиле не видимой» словопечатне. Хорошагора вывел Вильяма на улицу и прибил к двери исправленный вариант.

– Еще раз извини, – сказал он. – Здорово мы тебя припечатали. Так что твое письмо – за счет заведения.

Домой Вильям пробирался боковыми улочками, чтобы случайно не наткнуться на господина Резника. Оказавшись у себя в каморке, он вложил отпечатанные листы в конверты и отнес их посыльным у Пупсторонних ворот. В этом месяце работа была исполнена на несколько дней раньше обычного.

Посыльные одарили его несколько странными взглядами.