Во время перекличек женщин выстраивали в ряды по пять. Старосты блока пересчитывали заключенных и докладывали начальству. Утренняя перекличка длилась сорок пять минут, вечерняя — час, но могла растянуться и до пяти часов. Рассказывает Ева Шлосс: "Часто мы стояли часами на невыносимом холоде, всегда рядами по пять. Двигаться было строго запрещено. Между рядами непрерывно сновали женщины из СС и их прислужницы из пленниц, они били плетками тех, кто уже был не в силах держаться на ногах. Нас старательно пересчитывали. Если было расхождение с числом предыдущего дня, то процедура повторялась. А расхождение было почти всегда: ведь люди умирали. Впрочем, и при самом счете нередки были ошибки. На этих перекличках мы проводили большую часть дня. Бог знает, откуда брались у нас силы и мужество".

Ронни Голдштей-ван Клееф, прибывшая из Вестерборка тем же транспортом, что и семья Франк, рассказывает: "Я часто стояла на перекличке рядом с Анной, и мы делили с ней кружку «кофе». Марго стояла с другой стороны от Анны или перед ней — как случится при построении в колонны. Каждый ряд состоял из пяти женщин. Анна была молчалива и погружена в себя. Казалось, она так и не опомнилась от удара судьбы, бросившего ее в это страшное место".

После переклички тела умерших за предыдущий день кидали в грузовики и увозили, а живых гнали на работу. Анна и заключенные из ее блока должны были раскапывать поле, лежащее в получасе ходьбы от лагеря — труд совершенно бесполезный и бессмысленный. Тем не менее, вездесущие надсмотрщики сновали и там и ударами плеток заставляли копать быстрее. В пол первого дня приносили суп: зеленоватую жидкость с несколькими кусочками овощей. Некоторые пленницы были уверены, что нацисты добавляли в него средства, вызывающие дизентерию и останавливающие менструацию. Полчаса женщинам разрешали посидеть, потом они работали еще шесть часов, после чего возвращались в лагерь.

Роза де Винтер: "Нам всегда хотелось пить, особенно, во время переклички. Если шел дождь или снег, то мы высовывали язык в надежде, что на него попадут несколько капель. Многие из-за этого схватывали простуду, но жажда была страшнее болезней. Один раз я так мучалась от жажды, что мне казалось: не выдержу, умру. И вдруг передо мной возникла Анна с кружкой «кофе». До сих пор не понимаю, откуда она ее взяла".

Ужин состоял из кусочка хлеба с капелькой маргарина.

Роза: "Анна была младшей в блоке, но именно ей мы поручили распределять хлеб". Она исполняла это задание тщательно и честно — так, что никто не оставался в обиде". В девять бил отбой, и следующие шесть часов заключенные пытались спать, насколько это было возможно в тех страшных условиях. Барак Эдит, Анны и Марго выделялся высокой смертностью.

Ленни де Йонг: "Некоторые заключенные из их блока — даже сильные и выносливые на вид — сходили с ума и бросались на провода, по которым был пропущен ток". Газовая камера работала безостановочно. В еврейский праздник — день Примирения — в нее отправили целый барак, в котором было много больных.

Один раз по дороге с работы, проходя мимо газовых камер, группа Анны наткнулась на несколько венгерских детей, ожидавших под проливным дождем своей очереди.

Вспоминает Роза де Винтер: "Анна толкнула меня: "Посмотри только на их глаза…". Она плакала. А вообще у большинства из нас уже давно не было слез".

Цыганское отделение лагеря было поначалу довольно привилегированным. Семьи не разлучали, и для детей даже открыли школу. Но в сентябре 1944 года немцы решили уничтожить всех цыган. Роза: "Мы видели, как их загоняют в грузовики, но казалось, не осознавали, что происходит. Ежедневное столкновение со горем и смертью словно ожесточило наши души. Но Анна страдала вместе с обреченными. Как она плакала, когда мимо нас проехал грузовик с цыганскими девочками, совершенно голыми!".