— А мне, думаешь, весело? Не будь я женатым человеком, я бы давно уехал куда-нибудь подальше, вел бы жизнь, полную приключений. Сколько раз я этого желал! Но теперь все кончено, я прикован к этой проклятой дыре, где мне остается только спать. Ты меня доконала, я это хорошо чувствую…

— Я тебя доконала, я?.. Да разве я тебя заставляла жениться на мне? Разве ты не видел, что мы совершенно не подходим друг другу? Если наша жизнь испорчена, то по твоей вине!

— О да, наша жизнь испорчена, и ты делаешь все, чтобы она с каждым днем становилась все невыносимей.

Хотя Полина и дала себе слово не вмешиваться, но тут она не выдержала и, вся дрожа, прервала их:

— Да замолчите же, несчастные!.. Это верно, что вы портите себе жизнь как только можете, а как славно вы могли бы жить! Зачем вы наносите друг другу непоправимые оскорбления, из-за которых сами же потом будете страдать… Нет, нет, замолчите, я не хочу, чтобы это продолжалось!

Луиза в слезах опустилась на стул, а Лазар, глубоко потрясенный, большими шагами расхаживал по комнате.

— Слезы ни к чему не приводят, дорогая, — продолжала Полина. — Ты действительно очень нетерпима и во многом виновата сама… А ты, мой бедный друг, неужели не понимаешь, что нельзя так грубо с ней обращаться? Это ужасно! А я-то думала, что у тебя хоть доброе сердце… Да, вы большие дети, вы оба виноваты и не знаете, какую еще муку друг для друга выдумать. Но я не хочу, слышите, не хочу видеть вокруг себя печальные лица!.. Поцелуйтесь сейчас же!..

Полина заставила себя рассмеяться, преодолев охватившую ее дрожь. Ею руководило одно пламенное и искреннее желание: заставить их тут же броситься в объятия друг другу и убедиться, что ссора окончена.

— Поцеловать его? Ну, нет! — сказала Луиза. — Он мне столько наговорил…

— Никогда! — воскликнул Лазар.

Полина от души расхохоталась.

— Ну, довольно, перестаньте злиться. Ведь вы знаете, какая я упрямая… Обед у меня пригорит, нас ждут гости… Я тебя толкну к ней, Лазар, если ты меня не послушаешься. Встань перед Луизой на колени, прижми ее нежно к сердцу… Ну, ну, крепче!

Она заставила их обняться и с торжествующим видом, ясными глазами смотрела, как они целовались. В ее душе ярким пламенем горела чистая радость, которая возвышала ее над ними. Лазар обнимал жену, испытывая живейшие угрызения совести, а Луиза, еще остававшаяся в ночной кофточке с открытыми руками и шеей, отвечала ему поцелуями, пуще прежнего заливаясь слезами.

— Видите, это лучше, чем воевать друг с другом, — говорила Полина. — Бегу, теперь я вам больше не нужна.

Она уже была на пороге и поспешно затворила дверь в эту обитель любви, где постель была не застлана и в беспорядке валялась одежда, от которой исходил запах гелиотропа; теперь этот запах умилял Полину, он играл ей на руку, пособничал в деле примирения супругов.

Внизу, на кухне, Полина принялась напевать; помешивая рагу. Она развела огонь, поставила вертел с уткой, привычным глазом присматривая за жарким. Ее забавляла роль кухарки; сна надела большой белый фартук и радовалась тому, что приносит пользу всем, не гнушаясь черной работой, и что ей они обязаны сегодня своим весельем и здоровьем. Теперь, когда она вернула им способность смеяться, Полине захотелось угостить их чем-нибудь особенно вкусным, чтобы они ели с аппетитом и сидели с сияющими лицами за общим столом.

Тут она вспомнила о дяде и маленьком Поле и быстро побежала на террасу. Она была очень удивлена, увидав возле ребенка своего кузена.

— Как! — воскликнула она. — Ты уже тут?

Лазар только кивнул головой в ответ. Он сидел с обычным для него равнодушным и усталым видом, сутулясь, не зная, чем занять руки. Полина тревожно спросила:

— Надеюсь, вы не поссорились снова после моего ухода?