Место, названное зимой - Патрик Гейл (2015)

– Итак, – вновь сказал Гидеон. – Грубо говоря, мы выяснили, что вы не сумасшедший и не опасны для других. Вы стали жертвой травмы, не сильно отличающейся от тех травм, какие получило множество мужчин во Фландрии – от душевных боевых ран. Гарри, я намерен провести с вами сеанс гипноза, чтобы раскрыть двери вашего разума, которые вы так стараетесь держать закрытыми. Вы когда-нибудь подвергались гипнозу?

– Нет.

– Не волнуйтесь. Вы вполне будете отдавать себе отчёт в происходящем, и если я увижу, что вам нехорошо, я сразу же прекращу. Идёт?

Гарри кивнул.

– Трудно отвести взгляд от реки, не правда ли?

– Да.

– Вот и хорошо. Мне нужно, чтобы вы сидели здесь, в кресле. Вот так. Садитесь. Глубоко вдохните несколько раз. Расслабьтесь. Почему вы смеётесь?

– Извините. Просто… вы напомнили мне человека, которого я знал когда-то.

– Надеюсь, это приятные воспоминания?

– Да, – ответил Гарри, ошеломлённый воспоминаниями о том, как, лёжа на узкой кровати, он слушал полуденный шум Джермин-стрит за раскрытым окном. – С такого расстояния, думаю, они приятны.

– Хорошо. Глубоко дышите. Вот так. Расслабьтесь. И сосредоточьте взгляд на реке. Смотрите на середину, где течение самое сильное. Представьте, что оно проходит сквозь вас. Оно проходит сквозь ваш разум, очищая все ваши мысли. Ваш разум – комната. Пустая комната, белая, очень спокойная. Здесь нет никаких правил. Вы можете высказать все свои мысли, и никто не узнает. Никто вас не осудит. Вы понимаете, о чём я?

– Да.

– Хорошо. Гарри?

– Да?

– Расскажите мне, кого вы любите.

Строберри-вейл

В Англии всегда с неохотой принимали человеческое естество.

Э.М. Форстер, «Морис».

Глава 2

Отец Гарри Зоунта умер от скуки. Медики диагностировали апоплексический удар, в переводе на неофициальный язык – злоупотребление жирной пищей и алкоголем. Но истинная причина, Гарри не сомневался, крылась в безделье и хандре, вызванной этим бездельем. Отец всегда жил работой и не смог придумать, чем заполнить время, продав свой бизнес и погрузившись в сомнительную роскошь праздности.

Большую часть своих двадцати восьми лет Гарри вёл спокойную, благодушную жизнь молодого мужчины. У него было достаточно средств, чтобы не работать. Отец Гарри сколотил весьма неплохое состояние, сдавая напрокат омнибусы; начав с того, что одним из первых обслуживал маршрут к югу от реки, впоследствии он расширил свои владения до четырёх оживлённых маршрутов, прежде чем, проявив хитрость, продал свои дела Главной Лондонской омнибусной компании, подобно «Тиллис» и «Видоу Бёрч».

Разбогатев, избавившись от необходимости пачкаться конским потом и уличной грязью, Зоунт-старший женился по любви и вместе с тем по расчёту. Богатство её семьи было потомственным, проверенным временем. Они встретились ещё до того, как он разбогател, – стойла Зоунта в Гринвуде, Брикстоне и Сайденхэме поставляли дешёвый и качественный навоз для удобрения садов её отца в Кенте. Её родители возражали, но не слишком – она была младшей из шестерых, страдала заиканием и пороком сердца. Когда она умерла – из-за сердца, – подарив жизнь младшему брату Гарри, Джеку, выяснилось, что свои собственные деньги она завещала Гарри, чтобы мальчик получил воспитание, достойное джентльмена.

Некоторые вдовцы находят утешение в детях, но отец Гарри и Джека не относился к их числу; он не мог видеть сыновей, напоминавших ему о той, кого он любил и потерял. Джек, конечно, был ещё младенцем, но четырёхлетний Гарри уже сильно напоминал мать: тот же высокий лоб, то же написанное на лице искреннее любопытство. Детям не передались проблемы с сердцем, но Гарри, так же как его мать, заикался, когда нервничал, и, как все мужчины в её семье, вместо «Р» произносил «В», и потому окружающих особенно раздражало, что его не назвали Томасом или Уильямом.