– В мае… Ты хочешь сказать, что у нее было уже шесть месяцев беременности!

– Да, но я точно этого не знала. Увидев ее, я даже не стала сердиться. Лиззи была в таком отчаянии! Ты же догадываешься, что в своем состоянии она больше не могла оставаться в Лос-Анджелесе.

– Кроме тебя, больше никто не был в курсе?

– Она все сделала, чтобы скрывать свою беременность как можно дольше. Чтобы замаскировать свой живот, она носила страшно утягивающие корсеты. Это было какое-то безумие… Несомненно, все хорошо устроилось, но в те времена достаточно было стать матерью-одиночкой, чтобы в один прекрасный день от тебя начали шарахаться как от зачумленной, можешь мне поверить. Если бы кто-нибудь узнал, для нее было бы покончено и с фильмом, и с карьерой в Голливуде.

– Не понимаю, как ей удалось покинуть Лос-Анджелес, не возбудив подозрений?

– К счастью для нее, съемки сильно отставали от графика. Судя по тому, что Лиззи мне рассказала, сценарий не устраивал не только продюсеров, но они к тому же были втянуты в сложности с цензурой. Съемки были отложены, что и позволило ей на некоторое время уехать из города.

– Но она не осталась у тебя до самых родов, так как я появился на свет в Санта-Росе.

– А что нам, по-твоему, было делать? Остаться в Санта-Барбаре, на каждом шагу рискуя столкнуться с кем-то из знакомых? В Санта-Росе я родилась и работала там в муниципальной больнице: нам показалось наилучшим решением уехать туда. Три дня спустя после твоего рождения Лиззи уже была на ногах и готова вернуться в Лос-Анджелес. Я считала неосторожным с ее стороны вернуться так рано, снова приниматься за работу, но она ничего не желала слушать.

Даже если Нина и не хотела меня задеть, у нее это получилось: мне было яснее ясного, что мою мать не интересовал ребенок и она предпочла дальше стремиться к карьерным вершинам. Бабушка вбила последний гвоздь:

– Мы решили, что я займусь тобой на время съемок, пока не будет принято решение, что делать дальше…

– Какое решение? Отдать меня на воспитание или найти достаточно милосердную пару, которая могла бы меня усыновить?

– Как ты можешь говорить подобные вещи? Лиззи никогда не хотела избавиться от тебя! Попробуй ее понять… Она уже стольким пожертвовала… Она не могла допустить, чтобы главная роль ее жизни ушла из-под носа. Впрочем, после твоего рождения ее честолюбие отошло на второй план…

– Славным же способом она это доказала!

– Она хотела, чтобы у тебя был надежный кров и самое лучшее будущее, какое только возможно. Нам хватало на самое необходимое, но мы жили достаточно скудно, считая каждый доллар. Вот почему она купила со своего гонорара дом в Сильвер-Лейк. Она хотела, чтобы у тебя был домашний очаг.

– А как насчет моего отца?

– Много раз я пыталась узнать, кто он, но, возможно, проявила недостаточно настойчивости. Лиззи и так уже чувствовала себя достаточно виноватой. Я была уверена, что она сама скажет мне об этом, когда почувствует, что готова. К несчастью, ей не хватило времени…

– Знаешь, что ей приписывали связь с Харрисом?

Бабушка усмехнулась.

– Но это же смешно! Я ни на секунду не поверила в эти слухи!

– Почему?

– А разве все в жизни нужно объяснять? Некоторые вещи мать просто чувствует. Лиззи часто говорила о Харрисе… Если бы они были любовниками, я бы догадалась. Она была будто без кожи и не умела притворяться, когда дело касалось чувств.

– При чем тут чувства? Для нее могло быть способом заполучить роль…

– Не говори так о своей матери! Я этого не позволю!

Я вздохнул, сознавая, что превысил пределы допустимого. В конце концов, я здесь не для того, чтобы выкладывать Нине все малоприятные предположения, которые теснились у меня в голове.

– А что за мужчина, с которым она виделась в ресторане на Голливудском бульваре накануне своего исчезновения?

– Ты спрашиваешь себя, не был ли это твой отец?