Когда я жила дома их эмоциональные подъемы и спады утомляли меня и возвращали обратно к моим книгам. К неудовольствию моих родных книги эти не были ни стихотворными сборниками, ни великими литературными произведениями. Я читала книги по физике и разнообразные научные тома. С тем же успехом я могла бы принести в дом путеводитель по аду, написанный сатаной. И то, если задуматься, путеводитель по аду приветствовался бы в нашем доме больше, чем «Краткая история времени». Я была такой же загадкой для своих родителей, какой они были для меня. Даже если не учитывать мою разницу в возрасте с братом и сестрой, всё равно у них с папой и мамой сложились гораздо более близкие отношения. До моего рождения они были надежным и устойчивым звеном. Я всё испортила.

Батлер, мой брат, работает учителем в средней школе, чтобы иметь деньги на оплату счетов, но он, надо заметить, поэт, его стихи даже печатают. «Глубокий и интеллектуальный», как сказано в рецензии на его последний сборник «Пауза для отцовства», который выиграл премию Патрика Каванаха.

Я была единственным членом семьи, который задался вопросом: «А что бы писатель, вроде Каванаха, который, по большей части, писал в рифму, подумал бы про победу моего брата?». На мой взгляд стихи брата – это просто абзацы прозаического текста, в котором предложения обрываются разрывом строки на середине и даже не заканчиваются как следует.

Я читаю только те стихи, которые рифмуются. В этом случае, я хотя бы понимаю логику.

Однажды я сказала об этом сестре Гонн, она пришла в ужас.

– Разве ты не видишь, какие умные тексты он пишет? – спросила сестра. – Разве ты не слышишь музыку в его стихотворных формах?

Я пожала плечами. Гонн играет на арфе, а ее муж на скрипке в группе, исполняющей традиционную ирландскую музыку. Она слышит музыку во всем.

Я люблю музыку. Но я не слышу ее постоянно. Я люблю красоту. Но гораздо больше я люблю чёткость и функциональность. В этом нет ничего неправильного – во всяком случае, я продолжаю убеждать себя в этом.

Поэтому я и была так уверена, что Шон – это идеальный вариант для меня. Он цифровой дизайнер. Эта профессия, на мой взгляд, объединяет в себе искусство и функциональность. Ему понятна моя работа. Мне понятен его труд.

Мы были отличной парой – и этому было множество причин. А еще я хотела, чтобы он остался любовью всей моей жизни, тоже по многим причинам. И хотя я не следила за ним по социальным сетям или как-то еще после нашего расставания, мне всё равно попадались его фотографии в новостях друзей. Недель через шесть после нашего расставания появилась фотография, на которой он был с девушкой. Ее звали Зуки. Он сидел за столом, а она стояла позади него и весьма интимно положила ему руки на плечи.

Я вроде бы не была обезумевшим сталкингом, но не могла не разузнать об этой Зуке. Она была визажистом. Я увидела на Фейсбуке пост про ее помолвку. В этот день как раз Брэд уехал в отпуск. Честно сказать, известие о помолвке Шона разозлило меня. Ведь мне он заявил, что не готов брать на себя брачные обязательства, и вот уже с легкостью необыкновенной «взял на себя» эти самые обязательства с какой-то, на мой взгляд, кикиморой. Было больно.

Сирша сказала, что Шон – потенциальный жених для многих, и нет никаких гарантий, что он жениться именно на этой Зуке. В ее словах была доля правды. Это была уже третья попытка Шона. До того, как сделать мне предложение, он был помолвлен. Тогда мне стало жаль Зуку. Ведь я тогда думала, что мне-то в жизни повезло.

Я думала, что у меня есть Брэд.

* * *