Стоя у створчатых дверей и оглядываясь, Макензи мысленно прошлась по фактам, известным ей из отчёта. «Использовались те же гвозди, что и на месте убийства Таттла. Жертв объединяет большой разрез на лбу, который, возможно, символизирует терновый венок Иисуса».

Сложно было представить эту жуткую картину, стоя на крыльце церкви. Стоя у входа в неё, люди никогда не думали о смерти и кровопролитии.

«Возможно, в этом и весь смысл. Возможно, это составляющая мотива убийцы».

Чувствуя, что она вот-вот додумается до чего-то важного, Макензи сбежала по ступеням вниз. Было странно не чувствовать присутствия Эллингтона рядом, но когда она вернулась в машину и завела двигатель, думать Макензи могла только о расследовании.

***

Во второй раз за день Макензи вошла в наполненный людьми дом. Отец Костас жил в милом двухэтажном доме в пригороде. Макензи встретила женщина, представившаяся прихожанкой Благословенного Сердца. Она провела Макензи в кабинет и попросила немного подождать.

Через несколько секунд в комнату вошла пожилая женщина. Она выглядела сильно уставшей и до глубины души опечаленной, присаживаясь в кресло напротив нарядной софы, на которой сидела Макензи.

«Простите, что побеспокоила, – сказала Макензи. – Я не знала, что здесь будет так много людей».

«Да, я тоже, – ответила женщина. – Сегодня состоятся похороны, и поэтому здесь все эти люди: члены семьи, знакомые, прихожане, – она сонно улыбнулась и добавила. – Меня зовут Нэнси Алленсворт, я секретарь прихода. Мне сказали, вы из ФБР?»

«Да, мэм. Не хочу вас ещё больше расстраивать, но сегодня было найдено ещё одно тело, с которым поступили так же, как и с отцом Костасом. Жертва – преподобный из небольшой пресвитерианской церкви недалеко от Джорджтауна».

Нэнси Алленсворт прикрыла рот ладонью, не веря своим ушам. «Боже мой, – сказала она, а потом сквозь слёзы и сжатые челюсти прошипела. – Куда катится этот мир?»

Не отвлекаясь, Макензи продолжила: «Как вы понимаете, у нас есть все основания полагать, что раз такое преступление случилось дважды, оно может повториться вновь. Время играет сейчас главную роль. Я надеялась, что вы сможете ответить на несколько моих вопросов».

«Я попытаюсь», – сказала женщина. Было видно, что она с трудом сдерживает эмоции.

«Благословенное Сердце – довольно большая община. Я хотела узнать, в последнее время никто не обращался к отцу Костасу с жалобой или недовольством?»

«Я об этом ничего не знаю. Прошу помнить, однако, что многие приходили к нему, чтобы исповедаться в грехах или разобраться в душевных переживаниях».

«А в последние несколько лет не происходило ничего, что бы могло задеть чувства кого-нибудь из прихожан? Не происходило ничего, что расстроило кого-то из общины, кто до этого смотрел на отца Костаса с благоговением?»

Нэнси опустила глаза и посмотрела на свои руки. Она нервно сплела пальцы и положила руки на колени, чтобы не было видно, что они дрожат: «Мне кажется, происходило, но случилось это до того, как я начала здесь работать. Лет десять назад произошёл один случай, о котором писали в местной газете. Мальчик-подросток из молодёжной группы заявил, что отец Костас его изнасиловал. Это было недвусмысленное заявление. Доказательств не было представлено, и, честно говоря, отец Костас ни за что бы этого не сделал. Однако когда появляются подобные заявления, касающиеся представителя католической церкви, они принимаются за чистую монету».

«Что случилось потом?»

«Мне говорили, что отцу Костасу приходили письма с угрозами. Прихожан стало на пятнадцать процентов меньше. Ему начали приходить электронные письма от неизвестных адресатов, содержащие порнографические материалы гомосексуального характера».

«Он сохранил эти письма?» – спросила Макензи.