Он глянул на часы.

– Она заканчивает в два. Если выедешь прямо сейчас, то успеешь точно к сроку. Успеть можно только на мотоцикле.

– Почему ты беспокоишься за Камиллу?

– Понимаешь, мы понятия не имеем, откуда в комнате Джереми взялся кокаин, но типы, которым он принадлежит, хотят во что бы то ни стало заполучить его обратно, это ясно.

– И они знают, кто мы такие.

– Да, они знают твой адрес и, разумеется, мой тоже. А это значит, мы все в опасности: ты, я, Джереми и Камилла. Я могу ошибаться, но в таких случаях лучше не рисковать.

Как ни странно, новая угроза подействовала на Никки как стимулятор: она пришла в себя.

– Куда мне ее отвезти?

– На вокзал. Посадишь ее на ист-хэмптонский поезд, и она поедет…

– К твоей маме, – докончила Никки.

– Там она будет в безопасности.

13

Здание лицея Иоанна Крестителя походило на греческий храм. Идеально симметричный фасад из серого мрамора с дорическими колоннами и треугольным фронтоном.

«Scientia potestas est»[9] – девиз лицея был выгравирован по обеим сторонам монументальной лестницы, которая придавала школе вид святилища. Ледяной холод здания смягчали блики солнца, пробивающегося сквозь оранжевую листву, и щебетанье птиц, прыгавших по веткам. Все в этом аристократическом храме науки дышало покоем. Трудно было даже представить, что находишься в сердце Манхэттена, совсем неподалеку от светящихся реклам и всевозможных развлечений Таймс-сквер.

Однако прошло несколько секунд, и монашеской чинности как не бывало. По ступенькам побежали вниз ученицы, и вскоре болтливые стайки заняли весь тротуар. Смех, звонкие голоса. Девочки в одинаковой строгой форме с круглыми воротничками бойко обсуждают мальчиков, развлечения, покупки, свой круг общения в Твиттере и Фейсбуке.

Прислонившись спиной к мотоциклу, Никки прищурилась, стараясь отыскать Камиллу среди летучих батальонов подростков. Невольно ее ухо ловило обрывки разговоров. Беглые замечания юных девиц, к которым она – увы! – больше не относится. «Я так на него запала, Стефани!» – «В любви я спец, ты же знаешь!» – «Социолог – запарный препод». – «Лично мне это параллельно». – «Я такая ранимая»…

Наконец, к своей радости, она увидела Камиллу. – Мама, что ты тут делаешь? – широко раскрыв глаза, изумилась Камилла. – Я видела, ты оставила мне сообщение…

– У нас очень мало времени, дорогая, я тебе сейчас все объясню. Ты не видела Джереми в эти дни?

– Нет, – ответила дочка.

Никки в двух словах рассказала об исчезновении брата, но, чтобы не пугать девочку, ни словом не обмолвилась ни о разоренной квартире, ни о найденных наркотиках.

– Пока эта история не закончится, папа хочет, чтобы ты провела несколько дней у бабушки.

– Ни за что! У меня на этой неделе сплошные контрольные! И потом, я договорилась о встрече с подругами!

Никки постаралась говорить как можно убедительнее:

– Послушай, Камилла. Я бы за тобой не приехала, если бы не считала, что тебе грозит опасность.

– Какая еще опасность? Брат сбежал, и что? Не в первый раз он бегает!

Никки вздохнула, посмотрев на часы. До поезда на Ист-Хэмптон оставалось меньше получаса, а следующий только в половине шестого.

– Надевай быстро! – сказала она, протягивая дочери шлем.

– Но…

– Никаких «но». Я твоя мать, и если я тебе говорю «делай это», ты делаешь без разговоров!

– Можно подумать, ты не мама, а папа! – жалобно вздохнула Камилла, устраиваясь на мотоцикле позади матери.

– Не надо меня оскорблять, пожалуйста.

Никки оседлала мотоцикл, торопясь расстаться с Верхним Ист-Сайдом. Помчались они по Лексингтон-стрит, пробираясь на большой скорости между машин в каньоне из стекла и бетона. Никки вся сосредоточилась на езде.

«Только без катастроф. Только не сейчас».