Травля. Как искоренить насилие и создать общество, где будет больше доброты - Барбара Колорозо (2015)

Впрочем, некоторые специалисты против этого возражают – говорят, что таким образом за участниками травли закрепляются определенные амплуа, что мешает им отказаться от отрицательных ролей. Они предлагают свои определения: тот, кто травит; тот, кого травят; тот, кто за этим наблюдает, и призывают сосредоточиться на изменениях в поведении и первых, и вторых, и третьих. Акцент в этом случае делается на том, что избранной роли есть альтернатива.

Есть и такие, кто, наоборот, намеренно подчеркивает ролевые типажи.

Третий подход подразумевает использование терминов, помогающих четко определять роли и поведенческие характеристики их исполнителей. Я сторонница именно этого подхода. Каждый раз, применяя один из терминов – агрессор, жертва или свидетель, который якобы ни при чем, – я говорю о временной роли, исполняемой ребенком в данный момент, в данной конкретной сцене данного акта длинной пьесы. Этот термин никак не призван навеки закрепиться за ним и дать ему исчерпывающую характеристику. Цель в том, чтобы как можно лучше понять суть этих ролей и увидеть, насколько взаимодействие участников такой ролевой игры, хотя, к сожалению, и привычное для нашего общества, нездорово, ненормально и, безусловно, не нужно. Нет сомнений в том, что такие взаимоотношения губительны и для ребенка, исполняющего любую из трех ролей в этой драме, и для социума в целом.

Осознав, каковы эти роли, мы сможем переписать весь сценарий. Это будет другой сюжет – без притворства и насилия. И персонажи появятся другие. Мы сможем трансформировать стремление агрессора доминировать и все контролировать в позитивные лидерские качества. А миролюбивое, трепетное отношение к жизни, характерное для жертвы, осознать как ее достоинство, которое можно считать сильной чертой. И амплуа свидетеля, который якобы ни при чем, сменится на роль мужественного участника, готового дать отпор, или защитника, то есть того, кто не побоится вступиться за слабого, смело сказать, что думает, и бороться с несправедливостью.

Давайте примем как факт, что наши дети не просто исполняют роли в пьесе, они их проживают на самом деле. Они не могут прийти после «спектакля» домой и там стать, что называется, самими собой, потому что дом – часть сцены. Но сценарий можно переписать, создать новые роли, изменить сюжет и декорации! Тогда не надо будет бояться, что финал окажется трагическим. Однако маленькие актеры сами с этим не справятся. Нам, взрослым, нужно встать с кресел в зрительном зале – мы не можем себе позволить быть равнодушной, невнимательной, скучающей, встревоженной и даже глубоко огорченной публикой. Мы не можем уйти, опустить занавес или отправить их на гастроли. Не можем просто изгнать агрессора и печалиться о жертве. Нашим детям нужна новая пьеса, и мы, взрослые, должны принять активное участие в ее написании. Но прежде чем начнем ее переписывать, нам необходимо проанализировать и понять исходную драму.

Сцены из трагедии

«Агрессор, жертва и свидетель, который якобы ни при чем» – пьеса, у которой много разных интерпретаций, но сюжетные ходы в ней неизменны. Ее играют разные труппы, актеры одеты сообразно времени и месту, и в их репликах всегда есть импровизация.

Конечно, имеются и константы, причем всегда негативные.

• Окружение, которое поддерживает и одобряет безоговорочное подчинение любой власти; жестокость, ставшая обыденной, когда слова «Я сказал!» – это закон; пренебрежение теми, кого считают не заслуживающими внимания, и унижение их.

• Социальные нормы, при которых агрессора поощряют, а жертву осуждают.

• Педагоги и директора школ, притворяющиеся, что в их учебных заведениях нет проблемы травли; школы с отработанной внутренней иерархией группировок; школы, где и в помине нет политики, нацеленной на противодействие травле, – жертве там попросту не к кому обратиться за помощью.

• Родители, которые преподают первые уроки травли дома.