Может, это лишь жажда удовлетворить свои амбиции и снискать славу? Но ведь нечто подобное она находила, выступая в своем театре танцев. Конечно, у нее не было мирового признания, к какому она так стремилась в юности, пока травма ей не помешала… Да, наверное, жажда признания и любовь толпы поклонников все еще грезились ей.

Но одно дело – мир спорта, и совсем другое – театральный мир. Настоящий театральный коллектив, работающий в таком шикарном палаццо, выступающий наверняка на огромной классической сцене, – едва ли это то же самое, что выступать на соревновании.

Неожиданно Стелла оказалась перед табличкой, на которой было написано: «Sala prove10». За дверью слышались голоса и смех. Видимо, коллеги собрались там, но еще не приступили к делу, а просто общались. Стелла нерешительно остановилась и взялась за ручку. Но повернуть ее смелости не хватало. Было так страшно, будто в тот самый момент ей предстояло выйти на сцену в первый раз в жизни перед многочисленными зрителями.

«Бросить все и сбежать», – стучало в ее висках. Но она ведь была спортсменкой! Еще восемь лет назад она выходила на спортивные арены и завоевывала симпатию зрителей и медали. А спортсмены не сбегают, потому что страшно. Напротив, они делают шаг вперед, к победе! Страх их только раззадоривает. И потом, спортсмены не бросают начатое, тем более на финишной прямой. Раз уж она пришла сюда и взялась за ручку двери в репетиционный зал, то надо в него заглянуть!

– Смелее… – раздался за спиной бархатистый мужской голос, и Стелла, испуганно вздрогнув, оглянулась.

В первый момент у нее сбилось дыхание то ли от испуга, то ли от взгляда глубоких темно-карих с золотистыми прожилками глаз, иронично смотрящих на нее. Взгляд был пронзительным, немного насмешливым, дерзким. Он обжигал леденящим душу огнем, он завораживал, околдовывал, притягивал и отталкивал, кружил голову…

Стелла зажмурилась на долю секунды, чтобы сбросить охватившее ее оцепенение. Потом снова посмотрела на обладателя столь магнетического взгляда. Сложно было не признать, что облик у этого обладателя был чертовски притягателен. Но эмоции у Стеллы он вызвал противоречивые: стильный и немного небрежный, самоуверенный и в то же время скромный; на губах играла беспечная, чуть нахальная улыбка, а в глазах притаилась серьезность и даже толика грусти.

Совершенно не отдавая себе в этом отчета, Стелла рассматривала мужчину неприлично пристально, опуская глаза все ниже и отмечая легкий темно-синий шарфик, один раз обернутый вокруг шеи, бледно-розовую обтягивающую футболку с непременно поднятым воротничком-поло, разумеется, расстегнутым, голубые джинсы и светлые беговые кроссовки. Она резко подняла взгляд, чтобы еще раз посмотреть на лицо. Образ мужчины дополняла короткая эспаньолка, взъерошенные черные волосы и едва уловимый запах сигарет. В глаза ему Стелла старалась не смотреть, потому что боялась безвозвратно утонуть в темном омуте. Единственное, о чем она мысленно умоляла Мадонну, – чтобы этот мужчина не оказался одним из актеров, занятых в спектакле, в котором ее пригласили участвовать. Потому что он ее пугал.

– Вы выглядите потерянной, – вывел Стеллу из транса его хрипловатый голос. – Могу я вам чем-то помочь?

– Я… ищу репетиционный зал, – сбивчиво ответила Стелла.

– В этом театре их несколько. Какой нужен вам?

– Я ищу режиссера по имени Грациелла…

– Значит, вам сюда, – дрогнули его тонкие губы в странной усмешке, и он, нажав ручку, открыл перед Стеллой дверь: – Прошу! – сделал он жест рукой, приглашающий войти в зал.

Как только дверь распахнулась, разговоры тут же умолкли, а все присутствующие, как по команде, обернулись. Стелла живо почувствовала себя на сцене перед толпой зрителей. Все они с любопытством смотрели на девушку и ждали от нее чего-то. Только она понятия не имела, чего они от нее ждут.