День, когда я научился жить - Лоран Гунель (2014)

Шоссе номер 101 идет вдоль берега залива Сан-Франциско километров двадцать, потом сворачивает в сторону и часа через два пути снова возвращается к океану в районе Монтерея[6]. Дальше к югу растительность становится все гуще и пышнее и пейзажем завладевают сосны, источающие аромат отпуска.

Солнце стояло еще высоко, когда старенький «шевроле» Джонатана въехал в аллею, обрамленную кипарисами и бугенвиллеями[7]. Из-за поворота вынырнул дом, где жила его тетушка. Белый домик в обрамлении зелени излучал истинное непритязательное очарование.

Джонатан выключил двигатель и открыл дверцу. Нежный аромат цветов сразу вернул его на тридцать лет назад. Ему тогда было шесть лет, они с родителями только что вернулась из Франции, и его впервые привезли к тете Марджи. Едва он вылез из машины, его сразу околдовал запах роз, клематисов и жимолости, который окутывал домик райским ароматом, будто бы какая-то фея рассыпала над домом и садом пригоршню волшебного порошка. И теперь, тридцать лет спустя, цветы источали тот же аромат и будили те же чувства.

Джонатан пошел к дому. Под ногами поскрипывал гравий. Метрах в ста внизу, прячась за ветвями столетних сосен, потрепанных ветрами множества зим, спал темно-голубой океан.

Тетя Марджи появилась на крыльце с той же улыбкой, какой ее лицо лучилось тридцать лет назад, когда они увиделись впервые. Глаза все так же сияли радостью, живостью и даже озорством, не свойственным людям ее возраста.

Жизнь ее была полна диковинного и необычного. Джонатан знал, что она трижды была замужем и профессий имела примерно столько же, сколько и мужей. Во-первых, археология: она занималась изучением строения черепа первых обитателей планеты, предпочитая людям окаменелости, и проработала в профессии больше двадцати лет. Потом она заявила, что живые люди гораздо интереснее мертвецов, и принялась изучать биологию. После нескольких лет работы в лаборатории она создала собственный фонд, суть деятельности которого Джонатан представлял себе смутно. Какие-то исследования в областях, давно заброшенных наукой. Она уже лет десять как вышла на пенсию, но оставалась почетным председателем фонда. У него было подозрение, что она никогда всерьез не перевернет эту страницу и будет поддерживать контакт с исследователями.

– Твоя комната готова, – сказала Марджи. – Можешь оставаться, сколько захочешь!

Они обнялись.

– От тебя уже давно не было известий, – сказала Марджи. – А потому я сделала вывод, что у тебя, наверное, не так уж много неприятностей.

– Марджи!

Она коротко рассмеялась. Конечно, она была права, и в глубине души Джонатан почувствовал себя виноватым: он действительно редко навещал тетку без повода, хоть и очень ее любил. Наша суматошная жизнь порой вынуждает нас оставлять без внимания тех, кого мы любим.

– Я месяц назад получил от тебя письмо и хотел ответить, да все времени не было…

– Рада тебя видеть, ты совершенно правильно поступил, взяв отпуск. Нельзя все время крутить педали, упершись лбом в руль: от этого дуреешь.

Он получил во владение приготовленную для него комнату на втором этаже. Комната была чудесная, с белыми стенами и очаровательной, давно вышедшей из моды мебелью, выкрашенной в пастельные тона. Воздух в комнате чуть застоялся. По стенам повсюду были развешаны картины, гравюры и старые фотографии, сделанные в Индии, в Египте и на Ближнем Востоке – в тех местах, где хозяйка дома побывала с археологическими экспедициями. На столике в изголовье кровати лежала книга Карла Ясперса[8]. Джонатан подошел к окну и распахнул его. Петли слегка скрипнули, и комнату наполнили ароматы сада. Вид на океан открывался потрясающий. За пышно разросшимся садом уходила в бесконечность густая синева. Джонатан высунулся из окна и полной грудью вдохнул лазурный воздух.

Шум и грязь большого города казались ему теперь далекими, как и все треволнения его работы.