Свет между нами - Эмма Скотт (2015)

На лице Ноя появилось отсутствующее выражение. Видимо, он вспомнил настоящие пляжи с белым песком, на которых бывал в своей «другой жизни». Я мысленно подметила, что лучше бы мне следить за своим языком. Но потом Ной открыл рот, и любое сочувствие к нему тут же улетело в окно.

– Рост, вес, сложение? Мне кажется, ты не полная, но маленького роста. Ты мелкая?

Я снова сложила руки в защитном жесте.

– Мое сложение к делу не относится, и спрашивать о нем крайне нетактично.

Ной резко рассмеялся.

– Ой, не обольщайся. Судя по всему, у меня пострадала не только черепушка, но и член, поэтому не бойся, что я буду к тебе приставать.

Я распрямила плечи.

– Мой рост сто шестьдесят сантиметров, и это все, что тебе нужно знать. И не заводи со мной разговоров о членах – пострадавших или нет. Я теперь твой наемный работник, и это считается сексуальным домогательством.

Он смутился, чем поразил меня.

– Как скажешь.

Последовало молчание. Ной, похоже, чего-то ждал. У меня появилось чувство, что, несмотря на вечно хмурое выражение лица, он получал удовольствие от нашей беседы.

Что ж, от меня не убудет, если я сама с ним заговорю. И потом, пора начинать отрабатывать зарплату.

– Так ты читал «Таинственный сад»?

– Что?

– Ты упомянул девочку, навещавшую больного мальчика. Ты ведь имел в виду «Таинственный сад»?

Ной пожал плечами.

– Я давно читал эту книгу.

– Ты всегда любил читать?

– Да. Тебя это удивляет?

– Немного.

– Почему? Потому что я был тупым спортсменом, любившим бросаться со скал?

– Возможно, – призналась я и отметила про себя, что предвзятое мнение у меня сложилось еще и из-за его привлекательной внешности. Никогда бы не подумала, что такой красавец будет читать книги, тем более классику. От стыда у меня запылали щеки.

– Если не читать много, заниматься писаниной вряд ли получится, а я писал статьи и делал фотографии. Для журнала, – на его лице промелькнула боль. – Какого хрена я распустил язык? Проехали. Разговор окончен. Можешь идти. И не забудь свою чертову скрипку.

– Не забуду, – меня охватил странный приступ разочарования. Я взяла футляр со скрипкой и поднялась.

– Для чего Люсьен просил тебя ее принести?

– Не знаю. Может, подумал, что ты захочешь послушать, как я играю. Он сказал, что, возможно, ты не услышишь мою игру наверху, хотя я буду практиковаться каждый день.

– Возможно, не услышу? – рыкнул Ной. – Я все слышу. Ты будешь заниматься каждый день? Хорошо играешь? Или мне будет казаться, будто кого-то режут или тянут кота за хвост?

– Я играю с пяти лет, – возвела я глаза к потолку, – и в прошлом году закончила Джульярд. Плохой мою игру точно не назовешь.

– А для чего практикуешься? Для прослушиваний в какой-нибудь крутой оркестр? В таком случае работа здесь лишена всякого смысла, не находишь?

– Нет, нет, я не хожу на прослушивания. Я не… Мне нужно практиковаться, чтобы не потерять навык.

Ной сузил глаза, направленные влево от меня.

– Что ж, давай.

– Что давать? – обомлела я.

– Сыграй что-нибудь.

– Оу. Я сейчас почти не играю перед людьми.

Он склонил голову набок.

– Ты выкинула сорок тысяч в год на обучение в школе, где тебя учили выступать перед людьми, чтобы не делать этого?

– Я выступаю в редких случаях.

– Сейчас как раз такой. Давай послушаем тебя.

– Ты серьезно?

– Я ведь сам об этом попросил?

– Скорее потребовал. Ладно, – я снова села. – Что хочешь услышать?

– Удиви меня.

Я открыла футляр, достала скрипку и приложила к подбородку. В голове пронеслась сотня музыкальных произведений. Я коснулась смычком струн, решив сыграть двадцать четвертый каприс Паганини. Это невероятно сложное произведение, и, хотя красоваться не в моем стиле, мне хотелось стереть с лица Ноя сомнения и самодовольство.