Харриган посмотрел на Эллу и едва удержался от улыбки. Девушка и правда была вся в пыли, волосы растрепаны, лицо раскраснелось и выглядела при этом прелестно. Только говорить ей об этом не следовало, а то того и гляди выцарапает глаза. Пока молчала, Элла Карсон производила впечатление привлекательного, миловидного ангелочка – прямо фарфоровую куколку, – но стоило ей заговорить, как миру являлись такие шипы, что хотелось бежать куда глаза глядят. Ни дать ни взять дикая роза – красивая, но колючая. Харриган усилием воли обуздал разыгравшееся воображение и постарался вернуться в реальность. Он понимал ее желание смыть дорожную пыль, но здесь была некая загвоздка. Харриган был уверен, что, появись у Эллы хоть малейший шанс, она тут же попытается сбежать. Она не делала тайны из того, что не намерена возвращаться в Филадельфию. Как же поступить? Запретить ей вымыться он не мог, а настаивать на своем присутствии во время процесса у него язык не поворачивался.

– А если я поклянусь, что не убегу? – спросила Элла, без особого труда отгадав причину его нерешительности.

– Не хочу обидеть, но, зная вас, не могу доверять вашим клятвам, а потому за вами будут присмаривать.

– Что?

– С почтительного расстояния, конечно. Не волнуйтесь: ваше уединение никто не нарушит, – если, конечно, не попытаетесь поближе познакомиться с окрестностями.

Элла не совсем понимала, как это возможно, однако решила довериться и не спеша начала собирать все необходимое для купания. В глубине души она знала, что ее готовность поверить своему похитителю была связана с неодолимым желанием вымыться. Даже если бы она знала, что Харриган собирается спрятаться за ближайшими кустами и пристально следить за каждым ее движением, это вряд ли бы ее остановило.

Добравшись до ручья, Элла разочарованно вздохнула: вода манила свежестью, чистотой и прохладой, но полностью погрузиться в нее не удастся: слишком мелко. Вода не скроет ее наготы, а значит, раздеться она не сможет. Это все равно что нагишом встать посреди поля, вокруг которого за кустами притаились сотни Харриганов.

После недолгих раздумий Элла решила оставить лифчик и панталоны: все равно белье надо было постирать, – а переодеться в сухое можно за пару секунд, к тому же вокруг достаточно деревьев и кустов, чтобы укрыться от нескромных взглядов.

Вода оказалась просто ледяной, но Элла все равно с наслаждением, пусть и частями, помылась, избавившись от многодневной пыли и грязи. Закончив купание, она выполоскала платье в ручье. Она была уверена, что Харриган не будет за ней подглядывать, но прежде чем переодеться в сухое белье, все же поискала его глазами. Она надела голубое, в крупную клетку платье, огляделась по сторонам. Вроде никто за ней не наблюдал. Небрежно перехватив волосы шнурком из сыромятной кожи, она с облегчением вздохнула и, собрав вещи, направилась обратно к стоянке. Ощущение чистоты подняло ей настроение, но при виде Харригана она почувствовала прежнее раздражение. Дядя нанял его для грязного дела, и Элла больше склонялась к мысли, что ирландец не имел ни малейшего понятия об истинных намерениях Гарольда, однако по-прежнему упрямо вез ее на неминуемую смерть, и за одно это она почти ненавидела его.

– Хорошо искупались? – поинтересовался Харриган, когда Элла, развесив мокрую одежду на кустах, присела к костру.

– Ручей оказался мелковат, но все лучше, чем ничего.

– Пожалуй, тоже пойду ополоснусь.

Харриган поднялся на ноги, и Элла посоветовала вдогонку:

– Остерегайтесь змей!

Никаких гадов она, конечно, не видела, но знать ему об этом не обязательно. Махони не спускал с нее глаз, как с какой-то преступницы, и Элла подумала, что будет справедливо заставить его волноваться. Даже если он ей и не поверил, то все равно волей-неволей будет озираться по сторонам. При этой мысли к ней снова вернулось хорошее настроение.