Волк беспокойно расхаживал по своей просторной палатке, но мгновенно замер, когда внутрь втолкнули Дженни, и принялся разглядывать девушку, гордо выпрямившуюся со связанными позади руками. Хотя она тщательно стерла с лица всякое выражение, Ройс с изумлением приметил скрытое в вызывающе устремленных на него синих глазах презрение. Презрение – и никаких признаков слез. Он вдруг припомнил, что ему доводилось слышать о старшей дочери Меррика. Младшую называли «шотландским сокровищем», но ходила молва, будто старшая – холодная гордячка, наследница столь богатая и родовитая, что ни один мужчина ее не достоин. А кроме того, намекали, что старшая – дурнушка, отвергшая единственное брачное предложение, которое смогла получить, и сосланная отцом в монастырь. Глядя на покрытое грязью лицо, нельзя было судить, уродлива она или нет, но он мог определенно сказать, что она не обладает ни ангельской красотой, ни ангельским характером своей сестры. Та девушка жалобно плакала – эта уставилась на него.

– Гнев Господень, вы правда сестры?

Подбородок ее вздернулся еще выше.

– Да.

– Поразительно, – насмешливо заметил он, с неожиданным любопытством уточнив: – Родные сестры? – И, встретив упрямое молчание, прикрикнул: – Отвечай!

Дженни, устрашенная гораздо сильнее, чем можно было бы утверждать по ее внешнему виду, вдруг засомневалась, собирается он пытать ее или предать смерти после безобидных расспросов о родственных связях.

– Сводная, – призналась она, а потом прилив дерзкой отваги пересилил страх: – Мне трудно сосредоточиться, пока у меня связаны руки. Это больно и совершенно не нужно.

– Правильно, – с нарочитой грубостью заметил он, вспоминая пинок в пах. – Тебе надо бы ноги связать.

Он произнес это с таким раздражением, что у нее дрогнули губы в удовлетворенной усмешке. Ройс не поверил своим глазам. Взрослые мужчины, воины трясутся в его присутствии, а эта молоденькая девчонка, высокомерно вскинув голову, поистине наслаждается, бросая ему вызов! Внезапно и любопытство, и терпение его испарились.

– Ну хватит любезничать, – резко сказал он и стал медленно приближаться к ней.

Дженни отступила на шаг, остановилась и принудила себя стоять на месте.

– Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Сколько вооруженных людей держит ваш отец в замке Меррик?

– Не знаю, – твердо отвечала Дженни, но тут же испортила столь эффектную сцену, опасливо сделав еще шаг назад.

– Ваш отец думает, что я собираюсь идти на него?

– Не знаю.

– Не испытывайте моего терпения, – предупредил он вкрадчиво и зловеще. – Или предпочитаете, чтобы я задавал вопросы вашей нежной малютке сестричке?

Угроза принесла желаемый результат; вызывающее выражение на ее лице сменилось отчаянием.

– Почему бы ему не думать, что вы собираетесь напасть на него? Об этом годами ходят слухи. А теперь у вас есть оправдание! Хотя я не считаю, что вы в нем нуждаетесь. – И Дженни, перепуганная сверх всякой меры, когда он вновь начал приближаться, завопила: – Ты зверь! Ты наслаждаешься, убивая невинных людей! – Он не стал отрицать сего заявления, и внутри у нее все сжалось.

– Ну раз ты так много знаешь, – проговорил он угрожающе мягким голосом, – может быть, скажешь мне: сколько вооруженных людей у твоего отца?

Дженни быстренько подсчитала, что должно бы остаться не менее пятисот.

– Двести, – брякнула она.

– Глупая, безрассудная дурочка! – прошипел Ройс, схватив ее за плечи и хорошенько встряхнув. – Я могу разорвать тебя пополам голыми руками, а ты мне все равно врешь!

– Чего вы от меня ждете? – воскликнула Дженни, дрожа всем телом, но по-прежнему сопротивляясь. – Чтобы я предала собственного отца?

– Прежде чем ты выйдешь из этой палатки, – пообещал он, – расскажешь мне все, что знаешь о его планах, добровольно или с небольшой помощью с моей стороны, которая тебя не обрадует.