Пришло время зажечь вечный огонь. Эту идею первая леди носила в сердце с самого начала планирования похорон: вечный огонь у гробницы президента, похожий на тот, что горит у могилы Неизвестного солдата в Париже. Все возражения и скептические замечания о нехватке времени она решительно отвергала, и приготовления действительно удалось завершить всего за один день. Я гордился ей: гордился ее стойкостью и верой в лучшее, которая позволила ей довести дело до конца. Вечный огонь действительно был ее личной маленькой победой.

Миссис Кеннеди взяла заранее зажженный факел и наклонилась, чтобы разжечь пламя. Дождавшись, пока появится первый робкий огонек, она передала факел Роберту, который, в свою очередь, отдал его Теду. После этой символической церемонии с гроба сняли флаг и передали его первой леди. Настало время последнего ритуала военных похорон: сигнала горна.

Стоящий в стороне от процессии трубач поднял к губам горн и заиграл. Резкие звуки наполнили кладбище и разнеслись далеко за его пределы. Ошибиться под взглядами тысяч людей и камер было нетрудно: взяв фальшивую ноту, парень тут же исправился, но мне стало его жаль. Теперь он никогда не забудет об этом, а если даже попытается, то мир с радостью напомнит ему о позоре на похоронах президента.

Миссис Кеннеди поблагодарила главнокомандующего, села в лимузин и отправилась обратно в Белый дом.

День для нас на этом не закончился: впереди ждал небольшой прием в Желтом Овальном зале на втором этаже, куда пустили только некоторых особо важных гостей. Среди них были Шарль де Голль, принц Филипп, император Хейле Селассие и президент Ирландии Эймон де Валера. Выразив им свою глубочайшую благодарность, первая леди проследовала в Красный зал, где собрались представители всех прочих государств. Народу действительно было очень много, и я боялся, что она не выдержит такой нагрузки. Впрочем, если ей было некомфортно, она ничем этого не показывала. По окончании приема я был уверен, что уж теперь-то она точно захочет отдохнуть и отправится в свои апартаменты на ночь, но и здесь она меня удивила. Подозвав меня изящным жестом, она шепнула:

– Может быть, я еще съезжу в Арлингтон. Я позвоню вам.

Я уже держался на пределе сил, а она спала за эти дни даже меньше моего. Не знаю, на каких внутренних резервах ее тело еще функционировало. Делать было нечего: я сообщил Полу, что нужно будет предупредить смотрителя в Арлингтоне. Эту поездку следовало держать в абсолютной тайне от всех. Никто не должен был узнать о ней.

Когда миссис Кеннеди наконец поднялась к себе, я доплелся до Картографического зала и рухнул в кресло, совершенно обессиленный. Позвонила она незадолго до полуночи:

– Мистер Хилл, мы с Бобби хотим посмотреть на огонь. Нам нужно в Арлингтон.

– Хорошо, миссис Кеннеди. Я приготовлю машину.

Я позвонил сержанту Уоткинсу, и он подал лимузин к воротам резиденции. Миссис Кеннеди и Бобби поехали в нем, а Пол на отдельной машине – сразу за ними. Проезжая по Мемориальному мосту, мы увидели далекие отблески вечного огня. Зрелище было незабываемое.

Поднявшись к могиле, миссис Кеннеди положила на свежий холмик принесенный с собой букетик цветов. Вместе с Робертом она преклонила колени перед надгробием и помолилась, а затем встала и задумчиво посмотрела на огни Мемориала на другой стороне реки. Через пару минут мы уже вновь сидели в машинах, направляясь в Белый дом.

Прекрасное прощание, подумал я. Никакой прессы, никаких толп, никого.

Именно так, как миссис Кеннеди всегда хотела.

Глава 26

Наш последний год