– Если бы Рат посчитал, что ты… испорчена, он бы больше никогда к тебе не подошёл. И у нас появился бы шанс.

Смотрю на него внимательно. В глаза его невинные. Чистые. Осознаю, что его логика кажется ему непогрешимой. И складывая дважды два, догадываюсь, каким образом он мог бы меня испортить. Полагаю, что эти мысли вложила в его голову Мадина.

Вряд ли она считает меня девственницей. Но любому очевидна была бы реакция Ратмира, застань он нас с Тами в койке.

– Шанс на что? – переспрашиваю глухо.

– Нас бы поженили.

На глаза накатываются слёзы. Я начинаю хохотать как умалишённая. Сгибаюсь в три погибели. Живот сводит до колик. Хватаюсь за деревянную балку террасы, потому что едва стою на ногах. Дышать от смеха тяжело.

– Ну ты фантазёр, Та́ми, – вытираю слёзы с уголков глаз. – Неужели я похожа на девушку, которую можно вот так выдать замуж?

– А чем я хуже Сабурова? – надувает грудь, как петух перед боем, – видел, как ты на него смотришь. У тебя нет шансов с ним.

Хочется ответить – всем хуже. Но сдерживаюсь.

Его слова болью резонируют во мне. Теперь не до смеха.

– Шёл бы ты, а то поставлю ещё один фингал, – вспоминаю свои дворовые замашки.

Уходит, как побитый щенок. Надо подавить в себе эту жалость к тем, кто распоряжается моей жизнью без моего ведома.

Охватывает бессильная злоба.

– Серафима, ты здесь? – выглядывает из-за двери Патимат. – Принеси, пожалуйста, из кладовой ещё орехов.

Следую по коридору, чтобы исполнить её просьбу. Из большой залы доносится музыка. Знакомая всем и каждому. Никогда не доводилось присутствовать на кавказских свадьбах и видеть, как танцуют лезгинку.

Забыв обо всём на свете, я останавливаюсь в нише, откуда открываеся хороший обзор.

Музыка громкая. Ритмично ударяет по внутренностям и барабанным перепонкам, заставляя сердце биться в такт.

Не замечаю, как постукиваю ногой.

Взгляд цепляется за Ратмира. Он выходит в круг, ведя за собой статную, одетую в национальное платье девушку. Она тонкая как тростинка. Её голова покрыта платком. И она кажется мне очень красивой. Фарфоровая куколка из музыкальной шкатулки.

Движения её ног под платьем незаметны, и создаётся ощущение, что она плывёт по паркету.

С замиранием сердца слежу за ними.

Почему-то всегда испытывала неловкость, наблюдая, как танцуют мужчины. Обычно их движения нелепы и смешны. Часто в пьяном угаре им удаётся найти смелость и выйти на танцпол.

Но Ратмир – совсем другое дело. Моё сердце щемит непонятная тоска, когда я смотрю на него. Хочется быть там, рядом с ним. Танцевать, как эта восточная девушка. Хочу научиться так же.

Кусаю губы.

Он не касается её. И в то же время я вижу гармонию их танца. Ведёт её, и она следует за ним. Он большой и сильный, она нежная и хрупкая.

– Смотри не влюбись, Серафима, – раздаётся над ухом голос Патимат.

Вздрагиваю, застигнутая врасплох. Краснею до кончиков волос.

Знала бы она, как запоздал её совет.

Стоило увидеть этот танец, как в моём сердце разрушился ещё один защитный барьер перед Сабуровым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Прости, забыла, куда шла, услышав музыку.

Женщина улыбается с грустью в глазах.

– Ничего, я уже принесла орехи.

– Ты когда-нибудь была замужем?

Патимат меняется в лице. Понимаю, что ляпнула лишнее.

– Прости! Не бери в голову!

– Ничего. Пойдём в кухню. Не стоит тут маячить. Заметят ещё тебя.

Следую за ней вприпрыжку.

– И что будет?

– Украдут, дурёха.

За день я так вымоталась, что валилась с ног.

Решила, что останусь с ночёвкой в этом доме. Сил возвращаться в город не нашлось.

Стоило начать раздеваться, как в комнату влетела Мадина.

Она пугала меня своими безумными, мечущимися глазами. Злыми.