– Что, мразь, думаешь, победила? – брызжет ядом.

– Я тебя отравить не пыталась, – отвечаю спокойно. Как ещё с сумасшедшими разговаривать.

– Что бы ты там в своей голове ни думала, Ратмир использует тебя и бросит.

– Как тебя? – не выдерживаю.

Мне надоело, что все пророчат одно и то же.

Начинаю тяжело дышать, заводясь.

– У меня с ним ничего не было, дура. Я неиспорченная. Невинная, – произносит последнее слово по слогам, словно считает, что мне оно незнакомо, – а с тобой он поступит так же, как его отец поступил с той белобрысой шлюхой, что его родила.

Сглатываю слюну. О чём она?

– И как же?

– Если хватит глупости родить от него мальчишку, – улыбается, а глаза пугающе безжизненные, как выжженная солнцем пустыня, – он отнимет у тебя ребёнка. Помучает, поиграет, как кот с мышкой. А затем тебя найдут распластанной на асфальте.

Господи, какой ужас. Закрываю рот рукой, сдерживая крик.

– И Ратмир в курсе, что его отец сделал?

Чувствую, что её слова имели место быть. А история не плод больной фантазии.

– А для наших мужчин обыденность так обращаться со шлюхами подобными тебе.

Это всё меня не касается. У меня будет всё иначе. Не так.

Глава 54

После сказанного Мадиной я долго ворочалась, не в силах уснуть. Картинка, нарисованная её словами в моём воображении, оказалась пугающе реалистичной. И страшной.

Я думала о мальчике, потерявшем маму. По воле отца. Каково ему было расти рядом с отцом, зная подобную информацию? И где этот отец? Понёс ли он наказание? Сомневаюсь.

В доме куча фотографий с мужчиной, который им, вероятно, является. Но я не слышала ни одного разговора о нём и его местонахождении. Жив он вообще ещё?

Надо расспросить обо всём Патимат.

Наутро я уехала из особняка.

Сабуров, как обычно, был чем-то занят, и я не видела его почти неделю. Пока веду себя смирно, ему не до меня.

Сегодня состоится прокат программы перед соревнованиями. На трибунах среди посетителей только родственники гимнасток и более юные дарования из других возрастных групп.

После отравления произошёл откат назад. Даже пропуская один день тренировок, кажется, что все надежды летят в тартарары. А моё выздоровление отняло шесть тренировочных дней. Если бы можно было повернуть время вспять…

Но приходилось работать с тем, что есть.

Мой выход следующий. Волнуюсь. В руках булавы. На мне розовый гимнастический костюм. Мы все похожи на экзотических птичек в своих бросающихся в глаза нарядах. Макияж яркий, стрелки до самого века делают разрез моих глаз хищным. Опасным. И без того пухлые губы кажутся ещё больше. На щеках алеет румянец и светится хайлайтер. Волосы собраны в тугой пучок.

Буквально за минуту до выхода на ковёр я интуитивно нахожу взгляд, направленный в мою сторону. Он прожигал насквозь, пока я ожидала своей очереди.

Ратмир стоял на трибуне, опираясь руками на перекрытие, и смотрел на меня. В горле всё пересохло.

Я спокойно относилась к зрителям. Не волновалась из-за постороннего присутствия на соревнованиях. Но он – другое дело.

Сердце тут же предательски затрепыхалось в груди.

Ну на кой чёрт он здесь появился? Что ему нужно?

Времени думать не оставалось. Мой черёд.

Выхожу на ковёр, принимаю позу.

Сигнал к началу.

Из колонок раздаётся динамичная музыка. Стараюсь обо всём забыть. Где нахожусь, кто на меня смотрит. Важность своего выступления для тренера. Шанс доказать, что я ещё чего-то стою. И рано меня списывать со счетов. Хотя в спину дышат те, у кого нет моих проблем. Никаких проблем, кроме вопроса: как обойти всех соперниц и завоевать призовые места на соревнованиях.

И мозг отключается. Только счёт в голове. Раз. Два. Три.

Такт. Музыка. Движения тела, созвучные с мелодией.