Наверное, он просто хотел прочитать ей еще одну лекцию о том, чтобы она держалась подальше от его дочери. Холли было сейчас семь лет, и Габриэлла не видела ее больше пяти лет, за исключением нескольких семейных торжеств. У нее были такие же светлые волосы и зеленые глаза, как у Руфуса, но кроме этого Габриэлла ничего не знала о девочке, которую в двухмесячном возрасте бросила мать. Должно быть, Холли пришлось нелегко. Габриэлла надеялась, что малышка не будет видеть в ней злую мачеху. Впрочем, Руфус не хотел, чтобы она принимала участие в жизни его дочери.

– Хорошо, – она вздохнула. Ей было некуда спешить.

– Веселее, Габриэлла, – мягко произнес Руфус. – В конце концов, сегодня день нашей свадьбы.

– Не напоминай мне об этом! – неистово воскликнула она.

Руфус криво усмехнулся. Ему тоже было не нужно об этом напоминать.

Габриэлла выглядела немного встревоженной, когда он остановил машину рядом с высоким многоэтажным зданием и помог ей выбраться из салона.

– Куда ты меня привез?

– У меня есть квартира в этом доме. Я останавливаюсь здесь, когда задерживаюсь в городе по делам, – небрежно произнес он, пропуская ее вперед.

Они вошли в здание. Поздоровавшись с охранником, Руфус вызвал лифт, который тут же подъехал.

Когда он задерживается в городе по делам, повторила про себя Габриэлла, войдя в лифт. Что это означало?

Что он купил в городе квартиру для того, чтоб встречаться в ней с женщинами?

Не мог же он приводить своих пассий в дом, где жила его дочь, поэтому ему было необходимо более уединенное место для этих… встреч.

А сейчас он привез сюда ее.

– Не думаю, что это хорошая идея, Руфус. – Но ее протест оказался бесполезным, потом что Руфус привлек ее к себе и поцеловал.

Ее губы были такими сладкими на вкус, признался себе он, исследуя языком влажную глубину ее рта. Несомненно, все остальное было не менее сладким.

Он хотел ее так, что не собирался сдерживать свое желание. Габриэлла была его женой, и он мог прикасаться к ней, сколько захочет.

Что он делает, рассеянно подумала Габриэлла, когда его язык стремительно проник в глубь ее рта, отчего внизу ее живота разлилось приятное тепло.

Она застонала от наслаждения, когда его руки сжали ее грудь и начали ласкать затвердевшие соски, пока она не прильнула к нему всем телом.

Девушка даже не почувствовала, как он расстегнул крошечные пуговички на корсаже ее платья, и между ее набухшей грудью и его горячими руками сталась только шелковая ткань бюстгальтера.

Оторвавшись от ее губ, он скользнул языком по плавному изгибу ее шеи, а затем, спустив бретельку бюстгальтера, приник ртом к ее соску.

Застигнутая врасплох новыми ощущениями, Габриэлла прильнула к нему всем телом. Сладкая боль внизу живота становилась все невыносимее.

Двери лифта открылись прямо в пентхаусе, где их обоих окутал прохладный свежий воздух.

Открыв затуманившиеся от желания глаза, она обнаружила, что Руфус смотрит на нее. Последних пяти лет будто и не бывало.

Габриэлла не хотела, чтобы это наслаждение прекратилось. Она не могла остановиться.

Подведя ее к кровати, Руфус снял с нее платье и, усадив на кровать, принялся разглядывать ее с головы до ног.

– Раздевайся, – хрипло произнес он, снимая пиджак и бросая его на пол.

Габриэлла была уже не наивной восемнадцатилетней девчонкой, а зрелой двадцатитрехлетней женщиной. Хотя ей недоставало сексуального опыта Руфуса, она была возбуждена не меньше его.

Встретившись с ним взглядом, она расстегнула замочек, опустила вторую бретельку лифчика, и ее пышная грудь с темными сосками высвободилась из шелкового плена в ожидании его прикосновений.

Опустившись рядом с Габриэллой на кровать, Руфус принялся поочередно ласкать языком ее затвердевшие соски. Она выгнулась дугой ему навстречу, молясь про себя, чтобы он дал ей то, чего она так хотела.