"Но все специалисты подтвердили — работа черного артефактора. И еще — никто не понял схему взлома моего Эль-таима. Как ты тогда определила?"

Я не стала ничего писать в ответ.

Почему-то подумалось, что Гаэр-аш был прав, когда запретил министру Рханэ привлекать меня к экспертизе амулетов, более того, неожиданно поняла, что ректор в целом во многом прав.

Подняла взгляд на главу Некроса, обнаружила что Гаэр-аш внимательно наблюдает за мной, Заэн давно ушел, а Молния, зажмурившись от удовольствия, потягивает вино из бутылки, которую ему уже даже принесли. Я даже не заметила, как Заэн вышел, а слуги вино принесли.

— У тебя загадочно-удивительное выражение лица, — произнес ректор.

— Это как? — спросила чуть нахмурившись.

— Пытаюсь определить, — последовало в ответ. — С кем общаешься?

— Со всеми понемногу, — ушла я от ответа.

Улыбнулся.

Откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и поинтересовался:

— Все еще хочешь прогуляться?

— Почему вы так решили? — закрывая тетрадь и складывая перо, спросила я.

— Ты не притронулась к испеченным для тебя булочкам, — Гаэр-аш взглядом указал на блюдо, уже переполовиненное счастливым нетопырем, который, подергивая от удовольствия лапкой, допивал вино, — значит, все еще надеешься получить другие.

Не став спорить, честно призналась:

— Уличные вкуснее.

— Чем же? — иронично-вопросительно приподнятая бровь.

Пожав плечами, ответила:

— Не знаю. Вкуснее как-то. Понимаете, к ним добавляется привкус мороза, частичка воспоминаний о временах прошедших в школе при артефакторском факультете, толика пьянящего чувства свободы и… что-то еще, неуловимое.

Рассмеялся. Негромко, и как-то располагающе.

А затем резким движением поднявшись, Гаэр-аш стремительно обошел стол, подошел ко мне и, протянув руку, сказал:

— Пошли.

— Кккуда? — не поняла я.

— Покупать твои булочки с толиками, чуточками, привкусами и чем-то неуловимым. Даже самому захотелось.

* * *

С неба падал пушистый белый снег, и я стояла, запрокинув голову и улыбаясь, ощущала, как на лицо падают снежинки. Мороз усилился, разгоняя народ по теплым домам, но мне было здорово и возвращаться совсем не хотелось.

Дернув головой, сбросила снежинки с ресниц, отщипнула еще кусочек булочки, отправила в рот и жуя, огляделась. Ректор, заложив руки за спину, стоял рядом со мной, и тоже разглядывал городскую площадь, только в отличие от моего нескрываемого и чистого любопытства, в его взгляде читалась какая-то затаенная грусть, словно он помнил эти места чуточку другими и скучал по тем давним временам своей, как оказалось бурной, молодости. Шагах в трех от нас высились два телохранителя. Правда, зачем они одному из сильнейших человеческих некромантов лично я понятия не имею.

— Булочку? — предложила я изрядно покоцанную сдобу.

У меня были перчатки с обрезанными пальчиками, так что отрывать кусочки теплого пьяняще ароматного изделия было удобно, ректор же надел элегантно кожаные, с которыми такое проделывать было не так весело, но отказываться на этот раз, в отличие от трех предыдущих, с момента как купил мне всего одну, зато самую большую булочку, не стал. Аккуратно отщипнул кусочек, закинул в рот, пожевал, полуприкрыв глаза, и задумчиво заметил:

— Толики и чуточки ощущаются, даже должен признать нечто-неуловимое определил, а привкус не очень. Зря ты домашние не попробовала.

— Издеваетесь, да? — сходу догадалась я.

— Чуточку, — не стал отрицать Гаэр-аш.

Улыбнувшись, продолжила есть, и прожевав очередной кусочек, заметила:

— Улицы пустеют.

— Возвращаемся?

— Не хочется, если честно, — почему-то решила быть честной я.

Гаэр-аш кивнул, не став возражать, и неторопливо двинулся по площади, по направлению к городскому саду, я засеменила рядом, не удержавшись от вопроса: