Путь к себе - Михаил Гинзбург (2021)

— Не будет, не будет, — весело отозвался Василий Федорович. — Чего не будет, того не будет. Кое-что другое будет, — загадочно добавил он. Васюта осторожно уселся в кресло. Против ожидания оно оказалось мягким и удобным. Он приготовился к тому, что к нему сейчас будут прикреплять электроды; однажды у него снимали кардиограмму, и сейчас он ожидал чего-то подобного. Однако ничего похожего Василий Федорович делать вроде бы не собирался. Вместо этого он встал напротив Васюты, держа в руках небольшую палочку — вроде школьной указки. На ее конце матово поблескивал небольшой шарик.

— Волшебная палочка, — неуклюже пошутил Васюта. Ему было не по себе.

— Не совсем, не совсем, — нараспев отозвался Василий Федорович. — Но, как известно, в каждой шутке… — Он поднял палочку так, что шарик оказался на уровне глаз Васюты. Шарик слегка, но не ярко светился, глаза не резал.

— Вам удобно, спокойно, хорошо, — заговорил Василий Федорович. Голос его звучал неожиданно: глубоко и мягко. — Ничто не мешает, ничто не беспокоит. Все посторонние мысли уплывают. Если захочется

— можно закрыть глаза. Входим в Круг… в Круг… в Круг… Глаза Васюты были прикованы к шарику. Тот вдруг медленно начал увеличиваться. Вот он стал размером с футбольный мяч и закрыл лицо Василия Федоровича. Вот он уже размером с Васюту. Не только свет, но и приятное, уютное тепло исходит от него. Вот шар уже достиг потолка, заполнил всю комнату. Чувствует Васюта, что он уже внутри шара. Как это получилось — непонятно, но ничего, не страшно. А голос Василия Федоровича доносится уже глухо, откуда-то издалека:

— С этого и начнем. Вошли в Круг. В Круг…

Пропал голос. И шар пропал. И комната изменилась: ни плакатов, ни приборов. Голые стены. Все залито ровным голубоватым сиянием, словно лампочки дневного света горят. Только самих лампочек нигде не видно. Посередине комнаты составлены вкруг стулья, и на одном из них сам Васюта сидит кресло тоже куда-то пропало. Стульев не то шесть, не то семь — сосчитать Васюта не успел, потому что глянул случайно на себя и охнул. Оказывается, его, Васюты, тоже нет. То есть сам-то он чувствует, что он здесь — на стуле сидит. Но при этом он стул сквозь себя видит — а себя не видит совершенно. И не то чтобы он там стал прозрачный или полупрозрачный — просто нет его и все. Пустое место. Значит, с одной стороны, он как бы есть, поскольку сам он твердо знает, что он здесь. А с другой стороны, его как бы и нет, поскольку его не видно. Этакий человек-невидимка. Но ни удивиться этому, ни испугаться толком Васюта не успел. Потому что услышал голос.

— Ну и как прикажете все это понимать? — раздался вопрос. Голос звучал справа от Васюты, с одного из стульев. Значит, там тоже кто-то сидел. И тоже невидимый. Голова у Васюты кругом пошла. Ничего нельзя понять. А голос между тем недовольно продолжал:

— Отрывают людей от дела, ничего толком не объяснят… Вот скажите на милость, для чего мы тут все собрались? «Мы»? Да еще «все»? Значит, их тут много?» Васюта пристально вгляделся в стулья — нет, никого не видно. Но без ответа голос не остался. Ответ прозвучал слева от Васюты — восторженным девичьим голоском:

— То есть как это — для чего собрались? Мы получили уникальную возможность общаться. Ведь это же Круг! Подумайте только: в нашей повседневной жизни мы все время бежим, торопимся, невидим, не замечаем друг друга. И вдруг этот сумасшедший бег остановился, мы можем увидеть друг друга, узнать, понять, обсудить…

— Вот-вот, увидеть, — желчный голос прямо напротив Васюты. — И много Вы видите? Себя-то толком не видно.

— А я считаю, девушка права (это уже рядом с Васютой, на соседнем стуле справа). Раз уж так вышло, что мы тут собрались все вместе, надо обсудить.

— Да что обсудить-то?

— Неважно. Что угодно. Ведь не молча же сидеть. Неизвестно, сколько мы здесь пробудем. Вот товарищ, например, правильно сформулировал вопрос: можно обсудить, для чего мы здесь собрались.