Книжник, стараясь не дышать, медленно опустился сначала на колени, а потом распластался на мокром облупленном железе, прижимаясь к нему всем телом. Только бы не звякнуть металлом о металл!

Двое говоривших располагались прямо под ним, на капитанском мостике, отделенные от Книжника только тонким, изъеденным ржавчиной железным листом. Тим не заметил их прихода, а они, по счастью, не увидели его.

– Те самые парковые? – испуганный фыркнул. – Откуда? Чего вдруг они? Тут что? Других челов мало? Сгинули парковые по дороге! Убили их! Или съели… И эту ведьму вместе с ними! Ты другое подумай, Кактус… А вдруг это снова водяные?

– А… – протянул писклявый Кактус. – Вот почему ты обосрался, Жир! Водяных боишься?

– Нихера я не боюсь! – обиделся Жир. – Но ты же видел, как они убили Веселого? Бабах! И на части!

– И что? – спросил писклявый.

Внизу что-то загремело. Эти двое явно обыскивали мостик.

– И ничего! Они же свалили тогда на катере? Так чего бы им не вернуться? Я бы на их месте вернулся и отомстил!

– Да… – протянул писклявый. – Ты прям как Беспощадный! Вернулся бы! Отомстил! В углу проверь, Жирный! Видишь, там место есть? Проверь, вдруг водяные там спрятались?

– У меня факел догорает, не вижу нихера.

– У меня еще один есть. Держи!

Уходить они явно не собирались.

Лежа на крыше капитанского мостика, Книжник чувствовал себя в безопасности. Правда, только до тех пор, пока Жирный и Кактус не придумают осмотреть лестницу. А они могли такое придумать… Сколько еще таких вот двоек обыскивало огромный корабль, Тим не знал. Убежище, где он оставил своих спутников, могли не найти, а могли и найти – все решал случай. А случай, как известно, бывает разный, и полагаться на него – последнее дело.

Книжник развернулся в сторону Оушена, снова поднес монокуляр к глазам и едва не ослеп от ярчайшей вспышки ударившей неподалеку молнии и тут же чуть не оглох от грома, разорвавшего тишину «глаза бури». Звук был такой, что у него едва не лопнули барабанные перепонки, и казалось, что даже огромная туша лайнера слегка вздрогнула от акустического удара.

Некоторое время Тим ничего не видел и ничего, кроме звона в ушах, не слышал. Потом он услышал голоса, но все еще не мог разобрать слов. Чуть погодя до него начало доходить сказанное.

– Надо было в городе сидеть… – сказал Жирный. – Ну вот какого мы из Тауна ушли? Чего нам там не хватало?

Книжник закусил губу.

Худшие опасения оказались правдой. Вэрриоры из Тауна приехали вместе с Проводником и Механиком на край света, к самому Оушену, не просто так – они разыскивают именно их троих. Механик и Проводник ищут лекарство.

Слава Беспощадному! Сумки с антидотом спрятаны!

На мостике продолжали ругаться.

– Ну что?

– Ничего! Не было тут никого! Нет следов…

– Если мы их упустим, Жирный… – в голосе писклявого звучали одновременно и страх, и угроза.

– Заебал ты, Кактус! – огрызнулся Жирный зло. – Мы уже везде смотрели! Их здесь нет!

– А выше?

Книжник похолодел и нащупал мокрую холодную рукоять автомата.

– Что там выше смотреть? Там крыша!

– Нам сказали все проверить!

– Так мы все проверили!

– А крышу?

– Чел, ты прикалываешься?

– Я не прикалываюсь, Беспощадный тебя забери! Я приказываю! Взял ноги в руки, Жирный, и полез наверх! Быстро!

– Вот ты падаль, Кактус… Кто ты такой, чтобы мной командовать?

– Десятник я, – пропищал Кактус. – Твой командир!

Тим навел ствол автомата на то место, где находилась лестница. Он был спокоен. Он сам удивился тому, насколько он был спокоен. Никаких колебаний – жизнь этих двоих за жизнь Сибиллы, Грега и Мо. Как только голова Жирного поднимется над краем крыши, в ней появится дополнительное отверстие. Небольшое, но несовместимое с жизнью. А потом он придумает, как убить Кактуса.