Если нельзя попасть в туннели, придется выбираться через стену. Сначала подняться, потом спуститься, затем направиться на запад, избегая технических городов в верховьях Столичной реки и обширных поместий, которые кольцом окружают столицу. «Надо каким-то образом замаскироваться». Я не в состоянии сосредоточиться, мысли парализованы страхом. Нужно думать о том, как выбраться из города, но все вокруг плывет. Раздобыть еду, карту, снаряжение. Каждый шаг по поверхности – шаг навстречу опасности. Меня выследят и убьют. Мэра и мой брат. Если выживут.

Сначала я обыскиваю кабинет, тщетно ища хоть что-то полезное. Особенно огненные браслеты. Кэл, возможно, хранит где-то запасную пару, но в многочисленных ящиках и отделениях красивого стола, который некогда был моим, ничего нет. Я некоторое время раздумываю над очень острым металлическим ножом для писем, похожим на кинжал. Подношу его к тусклому лучу света. А потом, взмахнув рукой, рассекаю портрет отца. Даже изуродованное, лицо покойного короля по-прежнему дразнит меня, глаза на распоротом холсте так и горят. Я крепче сжимаю нож и отворачиваюсь, не в силах долго выносить его взгляд.

Дальше королевская спальня. Я врываюсь в нее, чуть не сорвав дверь с петель. И в растерянности останавливаюсь. Вместо роскошных апартаментов, подобающих королю Норты, я обнаруживаю пустые комнаты, где нет ни мебели, ни занавесок, ни ковров. Ничего, кроме кучи средств для уборки.

Кэл не живет здесь. Потому что в этой комнате еще витает память обо мне. Трус.

И на сей раз я действительно бью кулаком по стене, ободрав костяшки.

Невозможно выяснить, какая комната принадлежит ему. Во дворце десятки спален, и некогда обыскивать их все. Придется стянуть что-нибудь за пределами города. Кремень и сталь высекают искры не хуже браслета. Я добуду то и другое. Как-нибудь.

Перед глазами у меня все плывет – странная дымка, которая пульсирует в такт с ускоряющимся биением сердца. Я мотаю головой, пытаясь отогнать это ощущение, но оно упрямо. В черепе вспыхивает боль, ввинчиваясь в кости. Я втягиваю воздух сквозь зубы и заставляю себя глубоко дышать, чтобы успокоиться. Как в туннеле, стены словно сдвигаются. Такое ощущение, что сейчас окна разлетятся и осколки изрежут мое тело на ленточки.

Спотыкаясь на лестнице, я возвращаюсь обратно в тронный зал.

«Нет выбора, Мэйвен», – воркует мать, когда я снова запинаюсь. Вот и все, что я слышу. Она не из тех, кто советует отступить или сдаться. Элара Мерандус в жизни не сдавала своих позиций, и тому же она научила меня. Головная боль разрастается, превращаясь в жгучую паутину в черепе.

Надо мной снова вспыхивает свет – так ярко, что лампочки гудят. Слишком сильный прилив электричества.

Одна за другой они лопаются, и битое стекло дождем сыплется на блестящий паркет. Я едва успеваю увернуться, когда разлетается лампочка прямо у меня над головой.

Волоски продолжают гореть, светясь белым.

И фиолетовым.

Мэра Бэрроу, мужественная, спокойная и смертоносная, стоит в узком проеме. Не моргнув и глазом, она заходит и закрывает за собой дверь. Мы оба заперты здесь. Вместе.

– Все кончено, Мэйвен, – тихо говорит она.

Я бегу в другой конец тронного зала и врываюсь в апартаменты, предназначенные для королевы. Я их слегка подправил. Внес изменения, которые мало кому по вкусу.

Мэра проворнее, чем я, – но сейчас она движется неторопливо. Преследует меня. Дразнит. Хотя ей ничего не стоит со мной справиться. Убить одним метким ударом молнии.

«Отлично. Иди сюда, Бэрроу».

Я чувствую знакомую боль. Боль пустоты, которой боятся все Серебряные и новокровки. Еще одна дверь, которую осталось открыть. Последний шанс выжить – там, где многие другие бы умерли.

«Я не проиграю, мама».