Все оставшиеся зеркала заполнились образами людей, которых когда-либо обижал Флинн. Тут были мальчишки, с которыми он подрался в детстве без причины. Соседка, частенько слышавшая от него грубости. Девчонка, прождавшая Флинна несколько часов у кинотеатра. Она пригласила его на свидание, но он забыл прийти. Директор школы, в адрес которого Флинн написал пару нелестных фраз на стенах той самой школы. Перед ним мелькал калейдоскоп обиды и несправедливости. Никто из этих людей не заслуживал такого обращения. Флинну стало тошно от самого себя. И что он ждал от этого жестокого мира, если порой сам был не лучше?

– Простите меня, – прошелестел он. – Я был не прав.

Шесть глаз демона Вины устремились на Флинна.

Изображения исчезли, зеркала опять пустовали, но продлилось это недолго. Из глубины всех зеркал к Флинну приближался парень в кожаной куртке и джинсах, со светлыми волосами и невероятно синими глазами. Это был он сам.

– Что происходит? – с придыханием спросил Флинн.

– Не ожидал? – сказали отражения в унисон.

– Почему я везде вижу себя? – Флинн не мог сдвинуться с места: свинцовая корона на голове потяжелела еще больше, пригвоздив к полу. Тревога сжала сердце.

– Потому что ты должен простить еще одного человека – самого себя, – ответил хор сотни голосов.

– И в чем смысл?

– В том, чтобы принять себя таким, какой ты есть. Ты не идеален, Флинн. Мы не идеальны.

– Но я думал, что цель всех испытаний в том, чтобы стать лучше.

– Это так, – согласился хор. – Но быть лучше – не значит быть безупречным. Даже в самом прекрасном саду человеческой души иногда проклевываются сорняки. Не нужно этого бояться.

– Моя душа – один большой сорняк, – с горечью бросил Флинн. Голову потянуло назад: свинцовая корона прибавила в весе. Он пошатнулся, но устоял.

– Неправда, ты сделал много хорошего.

– Например? Я убил Кейти, я отравил жизнь своей матери, я стал преступником!

– Да, все это было. Но, несмотря ни на что, ты заботился о матери, ты встал на скользкий путь ради нее, а не ради себя. Ты хотел оградить Кейти от боли, зная, что будешь сам страдать. – Голоса, слившиеся в один поток, беспощадно дробили разум Флинна.

– Нет, во мне нет ничего хорошего, – сопротивлялся он, чувствуя, как свинцовая корона снова наливается тяжестью.

– Неправда, прости себя. Прости и прими.

Дверь. Ему нужно найти дверь, о которой говорил Тайло. Флинн с трудом поворачивал голову, отчаянно ища выход, ему больше не хотелось слушать свой внутренний голос. Его взгляд быстро скользил по серебристым поверхностям – ничего. Где же, где же эта чертова дверь?! Ее не может не быть, потому что выход есть всегда! Только Флинн подумал об этом, как на прямоугольном зеркале в дальнем конце пещеры возникла дверная ручка – тяжелая и кованая, под стать раме. Зеркальная дверь.

Демон Вины, перехватив взгляд Флинна, сунул большой палец в рот и раздул щеки. Красное тело взбухло, как тесто на дрожжах. Он рос и рос, заполняя собой пещеру, пока шесть острых ушей не задели огромную люстру. Демон загородил собой дверь.

– От себя не сбежать, Флинн, пойми же это, – синхронно произнесли зеркальные двойники. – Прими себя – и все закончится. Ты уже попросил прощения у всех, кроме себя. Ты достоин его.

– Не достоин! – с жаром запротестовал Флинн.

– Зачем ты мучаешь себя? – Голоса зазвенели сильнее. – Кому от этого станет легче?

– Разве человек не должен раскаиваться?! – Флинн упал на колени: вес короны заставил его опуститься. – Разве не должен расплачиваться за свои проступки?!

– Утопать во мраке своей души легко, для этого ничего не нужно делать. К чему приведет твое безграничное чувство вины? Да, ты часто ошибался, но прими себя, и тогда поймешь, куда нужно идти, чтобы стать лучше. В этом весь смысл.

– Но как? Как это сделать? Вам легко говорить! Вы всего лишь холодные и бесчувственные отражения! Быть человеком трудно!