Художница проклятий - Джордан Ривет (2021)

Шайка ворвалась в бой с криками, перемежаемыми топотом копыт и слабой песней усталого мага голоса. Лью. Джемма. Нат. Эстебан. Они успели как раз вовремя, чтобы задержать солдат Ларка, пытавшихся выбраться из темных руин Нэрроумара. Звон их оружия был музыкой для ушей Арчера.

Донован и Брайер выглядели так, словно превратились в камень, но в любой момент между ними могла разразиться битва. Никто из них не знал, что Сирша мертва. Донован не мог этого знать, поскольку его не было там. Арчер желал, чтобы Брайер никогда не узнала о смерти матери.

Художники проклятий не обратили внимания на шум, пока шайка Арчера пыталась вынудить солдат отступить обратно в крепость, тесня их в открытый главный коридор. Еще больше людей было зажато в узком пространстве, не в состоянии должным образом использовать свое оружие против команды.

Арчеру нужно было встать на ноги и сражаться со своими друзьями, но его тело отказывалось повиноваться. Он беспомощно дернулся, чувствуя себя так, словно его снова заперли в колодках, на этот раз обошлось без гнилых овощей, но с большим количеством сломанных костей. Остальные сражались без него, сдерживая наплыв солдат, чтобы обеспечить себе путь к отступлению.

Однако они кое-кого забыли. Арчер попытался окликнуть Джемму, но не смог выдавить из себя ни слова из-за скопившейся в горле крови. Затем в зияющей дыре, которая когда-то была крепостью, рядом с постом охраны, появилось знакомое лицо. С испуганным, но решительным видом Мэй Барден, наконец, выбралась из Нэрроумара.

Она двигалась осторожно, чтобы не привлекать внимания солдат, и обошла стороной художников проклятий, чувствуя, что ей не следует вмешиваться в их противостояние. Пыль спутала ее золотистые локоны, а подол розового платья был запятнан кровью. Она заметила Арчера, лежащего на земле, и с ее губ сорвался крик.

Арчер слабо улыбнулся, когда Мэй бросилась к нему. Может быть, миссия все-таки имела успех. Затем Мэй вдруг остановилась так резко, словно наткнулась на стену. Она задержалась на мгновение, разглядывая что-то на земле.

Девушка наклонилась и подняла меч с рукоятью, обтянутой бордовой кожей. Арчер бросил меч мертвого капитана рядом с бесчувственным телом брата. Так вот кого так пристально рассматривала Мэй – Томаса, беспечного, веселого брата Арчера. Девушка взвесила меч в своих бледных руках.

– Нет, – выдавил Арчер, издавая булькающие хлюпы. – Не надо, Мэй.

Если она и слышала его, то не обратила на его слова никакого внимания. Мэй крепче сжала меч, глядя вниз, на мужчину, который соблазнил и бросил ее и который побежал к своему безжалостному отцу, чтобы тот разобрался с результатами легкомысленного поведения сына. Томас и угрожал жизни Мэй, и чуть не погубил их незаконнорожденного ребенка.

Арчер понимал, о чем думает Мэй, но Томас по-прежнему оставался его братом. Они вместе мирились с жестокостью отца, и хотя Томас делал один эгоистичный выбор за другим, Арчер не хотел, чтобы он умирал. Он протянул руку к подруге, чью жизнь спас, не в силах произнести ничего громче шепота, и умолял ее не убивать его брата.

Однако Мэй его не слышала. Она занесла меч над телом Томаса. Ее лицо исказилось гримасой ярости, ненависти и печали. Она всегда была той, кого было легко рассмешить и разозлить. Она бросалась с головой в любою авантюру, будь то дружба с сыном врага ее отца или роман с человеком, с которым ей не суждено было быть вместе. Арчер ненавистно было видеть, как Мэй страдает, но месть ей не поможет, а лишь изменит ее навсегда.

Мэй уронила меч.

Клинок звякнул, как колокол, о каменистую землю и остановился в нескольких метрах возле все еще спящего Томаса.