Преступник не успел далеко оторваться и бежал не особенно быстро, но оба офицера и агенты не решались к нему приблизиться. Девочка уже не кричала и не двигалась, должно быть, лишившись чувств, однако стрелять было рискованно – не дай бог, заденешь. Если б иметь при себе оружие, можно было бы прострелить убийце ногу, но вооружиться Эраст Петрович не позаботился, уверенный, что легко возьмет субтильного Цукерчека.

– Не соваться! Я сам! – крикнул Фандорин, быстро догнав жандармов.

Ружевич вскинул руку с револьвером, быстро выстрелив четыре раза: в Эраста Петровича, в поручика, в одного агента, во второго. Запыхавшийся подполковник отстал и под пулю не попал.

Фандорин-то от выстрела увернулся; горячая волна лишь щекотнула висок и ухо, но трое остальных полетели с ног, будто кегли в кегельбане.

Теперь барабан «кольта» был пуст, и Эраст Петрович уже безо всяких зигзагов рванулся вперед.

Но меткий стрелок отшвырнул бесполезный револьвер, выдернул из-за пояса другой – семизарядный «наган», и пришлось перейти в партер. На этот раз пуля шевельнула Фандорину волосы на макушке.

Пришлось немного отстать, чтобы был люфт для маневра.

Следующие несколько секунд напоминали странный танец под аккомпанемент ударных. Цукерчек, семеня, отступал вдоль кромки перрона, оборачивался, стрелял. Эраст Петрович прыгал из стороны в сторону, приседал, раз даже перекатился по бетонному настилу. И считал выстрелы.

Второй. Третий. Четвертый. Пятый.

И тут влез подполковник Павлов.

– В сторону! – закричал он. – Эраст Петрович, в сторону!

Фандорин обернулся и увидел, что Сергей Кириллович припал на колено, оперся локтем и целит преступнику в ноги. Сообразил, наконец.

Увидел это и Цукерчек. Потратил предпоследнюю пулю на жандармского начальника. Расстояние было изрядное, шагов сорок, но снайпер не промахнулся – Павлов со стоном выронил оружие и схватился за бок.

Последний заряд Ружевич берег, наводя на Фандорина ствол, но не стреляя. Расстояние сокращалось, но меньше, чем на десять метров, с таким ловким стрелком приближаться было нельзя – не хватит самой молниеносной реакции.

На станционный путь въехал товарняк, извещая гудком, что следует без остановки и не снижает скорости. Когда паровоз поравнялся с началом платформы, то есть оказался уже совсем рядом, Цукерчек сделал нечто невообразимое: швырнул свою живую ношу вниз, на рельсы, а сам припустил по перрону со всех ног, придерживая прыгающий ранец.

Еще прежде чем сработала мысль, рефлекторно, Эраст Петрович спрыгнул вниз, быстрым движением подхватил маленькое тельце – и едва успел откатиться под настил.

С грохотом и лязгом, почти неразличимые одно от другого, мимо проносились вагонные колеса; с них летела пыль, комки грязи, мелкие брызги мазута.

Фандорин прикрывал собой ребенка и ждал. Пока не пронесется поезд, выбраться из-под перрона было невозможно.

Девочка лежала неподвижно. Личико было прозрачно и спокойно. Эраст Петрович попробовал пристроить головку поудобнее – и она без усилия обвисла. Как бутон на переломленном стебельке.

Девочка не дышала!

– Катастрофа, Эраст Петрович! Полная катастрофа! – Голый по пояс подполковник охал и морщился – ему бинтовали простреленный бок. – Зуев убит! Шипенко убит! Зайонц убит! А этот ушел, и теперь его не найти!

– Это я виноват, – мрачно сказал Фандорин. – Недооценил чутье и безжалостность выродка. Но я найду его. Дело п-принципа.

– Да как вы его найдете? Как? – надрывался Павлов. – Черт, доктор, полегче! С пропуском он перейдет границу где угодно! Пока запрос австрийцам, пока то, пока сё! Ищи-свищи!

– Я ч-частное лицо и формальностями не связан. Австрийская виза в паспорте есть. Найду.