Триумфальная арка - Эрих Ремарк (1946)

Она попыталась подтянуть ногу. Нога не двигалась.

— То же самое, Жоан. Не беспокойся. Все пройдет.

Она слегка повернула голову.

— А я было собралась… начать жить по-новому…

Равик промолчал. Что он мог ей сказать? Возможно, это была правда. Да и кому, собственно, не хочется начать жить по-новому?

Она опять беспокойно повела головой в сторону. Монотонный, измученный голос.

— Хорошо… что ты пришел… Что бы со мной стало без тебя?

— Ты только не волнуйся, Жоан.

Без меня было бы то же самое, безнадежно подумал он. То же самое. Любой коновал справился бы не хуже меня. Любой коновал. Единственный раз, когда мне так необходимы мой опыт и мое умение, все оказалось бесполезным. Самый заурядный эскулап смог бы сделать то, что делаю я. Все напрасно…

К полудню она все поняла. Он ничего не сказал ей, но она вдруг поняла все сама.

— Я не хочу стать калекой, Равик… Что с моими ногами? Они обе уже не…

— Ничего страшного. Когда встанешь, будешь ходить, как всегда.

— Когда я… встану… Зачем ты лжешь? Не надо…

— Я не лгу, Жоан.

— Лжешь… ты обязан лгать… Только не давай мне залеживаться… если мне не осталось ничего… кроме боли. Обещай…

— Обещаю.

— Если станет слишком больно, дашь мне что-нибудь. Моя бабушка… лежала пять дней… и все время кричала. Я не хочу этого, Равик.

— Хорошо, Жоан. Тебе совсем не будет больно.

— Когда станет слишком больно, дай мне достаточную дозу. Достаточную для того, чтобы… все сразу кончилось… Ты должен это сделать… даже если я не захочу или потеряю сознание… Это мое последнее желание. Что бы я ни сказала потом… Обещай мне.

— Обещаю. Но в этом не будет необходимости. Выражение испуга в ее глазах исчезло. Она как-то сразу успокоилась.

— Ты вправе так поступить, Равик, — прошептала она. — Ведь без тебя… я бы уже вообще не жила…

— Не говори глупостей!

— Нет… Помнишь… когда ты в первый раз встретил меня… я не знала, куда податься… Я хотела наложить на себя руки… Последний год моей жизни подарил мне ты. Это твой подарок. — Она медленно повернула к нему голову. — Почему я не осталась с тобой?..

— Виноват во всем я, Жоан.

— Нет. Сама не знаю… в чем дело…

За окном стоял золотой полдень. Портьеры были задернуты, но сквозь боковые щели проникал свет. Жоан лежала в тяжелой полудреме, вызванной наркотиком. От нее мало что осталось. Словно волки изгрызли ее. Казалось, тело совсем истаяло и уже не может сопротивляться. Она то проваливалась в забытье, то снова обретала ясность мысли. Боли усилились. Она застонала. Равик сделал ей еще один укол.

— Голова… — пробормотала она. — Страшно болит голова…

Через несколько минут она опять заговорила.

— Свет… слишком много света… слепит глаза… Равик подошел к окну, опустил штору и плотно затянул портьеры. В комнате стало совсем темно.

Он сел у изголовья кровати.

Жоан слабо пошевелила губами.

— Как долго это тянется… как долго… ничто уже не помогает, Равик.

— Еще две-три минуты — и тебе станет легче. Она лежала спокойно. Мертвые руки простерлись на одеяле.

— Мне надо тебе… многое… сказать…

— Потом, Жоан…

— Нет, сейчас… а то не останется времени… Многое объяснить…

— Я знаю все, Жоан…

— Знаешь?

— Мне так кажется.

Волны судорог. Равик видел, как они пробегают по ее телу. Теперь уже обе ноги были парализованы. Руки тоже. Только грудь еще поднималась и опускалась.

— Ты знаешь… я всегда только с тобой…

— Да, Жоан.

— А все остальное… было одно… беспокойство.

— Да, я знаю…

С минуту она лежала молча. Слышалось лишь ее тяжелое дыхание.

— Как странно… — сказала она очень тихо. — Странно, что человек может умереть… когда он любит…

Равик склонился над ней. Темнота. Ее лицо. Больше ничего.

— Я не была хороша… с тобой… — прошептала она.

— Ты моя жизнь…