— Да. Я знаю этот взгляд, этот прищур. Так смотрел твой отец, когда что-то задумал. Ты весь в него, как бы ни рассказывал про другой мир.

— Дядька Вермунд, вначале ты, — парировал я. — Мой отец — тоже из другого мира? — Я пристально сощурился, пронзая его глазами.

Сотник снова поёжился, отвернулся, глядя вдаль.

— Вермунд, я не знаю кто ты, — с укором продолжил я. — Я не знаю, можно ли тебе доверять. Отец доверял, но я не он. И если ты хочешь что-то скрывать — скрывай. Но только не в Пуэбло.

— Выгоняешь? — хмыкнул старый воин.

— А ты бы как поступил? — Я встал рядом, глядя вдаль, на виднеющуюся отсюда ленту Светлой. — Я боюсь. Я попал в игры донов, готовящих переворот против короля. Я попал под удар самого короля, которого до этого считал своим естественным союзником. Я взял в заложники… В плен его сестру, чтобы выжить и вырваться из города, ставшего тюрьмой. Я не получу этой осенью деньги на содержание пограничной стражи, а значит должен до Октября создать СВОЮ стражу. БЕЗ короля. У меня разбойники. У меня скоро набег степняков. А я не могу доверять самому близкому человеку… Которого ещё вчера считал самым близким. Как бы ты поступил на моём месте? Лучше я переболею сейчас, подберу на твоё место кого-то более-менее достойного, и не отхвачу по зубам от Фатума, когда он сюда придёт, чем допущу удара в спину.

— Я не ударю в спину, — грустно покачал воин головой.

— Я! Никому! Не верю! — отрезал я. — Хочешь — докажи. И оставайся. Нет — вон дорога на север, — указал я рукой с башни.

— Да, он был… Носителем тайных знаний, — кряхтя произнёс старый сотник. — Но он никогда не говорил об этом. Ещё в молодости я дал ему слово, что не буду ни о чём спрашивать. Я мог только смотреть и думать. Догадываться.

— А вот это больше похоже на правду, — улыбнулся я.

— Он хотел сделать из тебя… Достойного преемника, — сформулировал он. — Воспитать тебя как-то… Не так, как воспитывают все владетели. Ты должен был по его разумению что-то там совершить. Но он не смог. Не осилил.

— Почему? — Холодно мне не было, но ветер на такой высоте обжигал лицо, и было неприятно. Однако я его почти не чувствовал, испытывая… Грусть? Разочарование? В чём? Не знаю. Но грустно как-то всё. Отец… Харальд… Да, я — и Ричи тоже, и отца-Харольда вспоминал с тоской и любовью. Жаль, что он был плохим попаданцем. От отцов мы хотим, чтобы они были всемогущими супергероями.

— Ваша мать, — зло продолжил сотник, сжав кулаки. — Эта сучка и стерва делала всё, что угодно, лишь бы против него. Она избаловала вас. Растлила. Ты вырос слабым, и как только остался один, полез в бутылку. А он… — Вздох. — Может он тоже оттуда, но он точно не был героем, подобно Геркулесу. Он не смог воспитать сына, не смог сделать из графства процветающий край, а как хотел, какие видел перспективы! Не смог сделать его даже просто более безопасным, чем есть. А ведь тоже так хотел, столько проектов придумал! Да что там, даже его мельница так и не заработала! — Сотник повернулся ко мне и посмотрел с укором. — А теперь ты поёшь его песни. И если он пел про себя, его никто не слышал, ты трезвонишь это на каждом шагу. Не надо, Ричи. Оставь. Живи как есть.

Я опёрся о зубцы башни, выглянул наружу. Вниз. Высоко. Примерно уровень тринадцатого-шестнадцатого этажа. Для меня-Ромы не смертельная высота, здоровее видали. Но здесь Пуэбло — очень крутая цитадель. И мне, представляете, приходится подниматься почти сюда каждый день, ибо живу я тут, на пятом. Обернулся к сотнику, сложил руки перед грудью.

— Я не он. Запомни это. Хорошо, ты прошёл проверку. Тогда то, зачем позвал. «ВСЁ», как ты говоришь. Есть ещё один магистрат, который я хочу отдать тебе.

— Мне? — Старый воин усмехнулся. — Я не гожусь для управления графством. Не понимаю ни в ремёслах, ни в дорогах. И тем более в торговле. У меня даже имения своего нет, безземельный я.