Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Я остановил броневик на обочине дороги и навел ДШК на смотровую щель замершего на месте «Штуга». Один выстрел самоходка уже сделала, но рассматривать результаты ее огня мне было некогда. Короткая очередь выбила искры из брони штурмового орудия. Это две из трех пуль бесполезно ушли в рикошет, но третья своей цели достигла, попав в смотровую щель. Я с сожалением вспомнил о «панцербюксе», чьи патроны имели химический заряд, но сейчас ружье находилось в грузовике, где ехали Чежин и Шарков.

– Командир!

Я обернулся на крик. Двое моих бойцов, о которых я только что вспоминал, пригибаясь, стояли у борта броневика.

– Мы ваше ружье доставили! – доложил Борис.

– Сейчас, – крикнул я и вновь навел ДШК на вражескую колонну. Противник вел огонь из четырех пулеметов, и это требовалось немедленно прекратить. С семисот метров немецкие MG-34 не могли стрелять с высокой точностью, но наша растянувшаяся колонна представляла собой уж очень удобную цель. Заставив замолчать пулеметы, я спустился на землю, поставил сошки «панцербюксе» на капот броневика и навел ружье на смотровую щель «Штуга». В этот момент самоходка выстрелила и почти одновременно получила попадание от тридцатьчетверки. Бронебойный снаряд раскололся о лобовую броню штурмового орудия, породив фонтан искр и раскаленных осколков. Грохнула пушка моего БА-6 – экипаж тоже решил внести свой вклад в сражение. Стреляли они, правда, не по «Штугу», так что куда попал снаряд, я не видел.

Выстрел! Секунда, вторая, третья… Люки «Штуга» распахнулись и из них наружу начали выпрыгивать немцы. Все, правая группа нам относительно неопасна.

– Вперед! – скомандовал я водителю, и Броневик тронулся с места. Щарков и Чежин вскочили на подножки, а Елена нырнула в боевое отделение, и мы начали разгоняться, догоняя ушедшие вперед машины колонны.

Со вторым «Штугом» две тридцатьчетверки разобрались без моего участия. Без потерь, правда, не обошлось. Расстроенные тем, что их пушка лобовую броню русских средних танков не берет, немецкие самоходчики сорвали зло на Т-26, один из которых, горел в десяти метрах от дороги. Еще мы лишились трофейного грузовика, поврежденного пулеметной очередью, но в целом пока казалось, что все идет не худшим образом.

Идти в атаку немцы не спешили – нас все-таки было намного больше. Кроме того, их очень смущал плотный огонь пулеметной установки из кузова полуторки. Тем не менее, обстрел колонны они не прекратили, окончательно остановившись и попытавшись достать замыкающие машины из пехотных минометов. На наше счастье им не хватало дальности стрельбы, и мины рвались в сотне метров за хвостом колонны.

Последней серьезной проблемой на нашем пути был холм, который нам еще предстояло перевалить. Он не отличался большой высотой, но протянулся на несколько километров поперек нашего пути, не давая себя обойти. Дорога шла через его вершину, и, начав подъем, мы неминуемо оказывались отличной целью для противника, который вот-вот должен был появиться из леса.

Я ехал вдоль колонны и отдавал приказы своим людям.

– Зенитчикам остановиться в начале подъема, отцепить орудия и изготовиться к стрельбе! Грузовикам после этого немедленно продолжить движение. Зенитно-пулеметной установке занять позицию на тридцать метров ниже по склону и прикрывать пушки огнем!

Ну, вот и все. Основная часть нашей колонны уже на середине подъема, а из леса один за другим выезжают четыре «Штуга». За ними я вижу «Ганомаги», буксирующие две скорострельных зенитки «Флак-38». БА-6 стоит между двумя нашими пушками. Позиция открытая, никаких укреплений, естественно, нет. Впрочем, немцы тоже в чистом поле, и им еще нужно развернуться в боевой порядок.

– Огонь!