Дом номер три в Лористон-Гарденс имел вид зловещий и словно таил в себе угрозу. Он стоял в ряду четырех зданий, выстроившихся вдоль узкого переулка, отходящего от Брикстон-роуд. Два из них были населены, два пустовали. Эти последние смотрели на мир тремя шеренгами печальных пустых окон, которые казались бы еще более мрачными, если бы не наклеенные на них там и сям объявления «Сдается», напоминавшие бельма катаракты на помутневших слепых роговицах. Крохотные палисаднички, негусто окропленные чахлыми растениями, отделяли каждый дом от тротуара; их пересекали узкие желтоватые дорожки, покрытые скорее всего смесью глины и гравия. После дождя, который шел всю ночь, их развезло, грязь повсюду стояла неимоверная. С внешней стороны палисадник был обнесен трехфутовой кирпичной стенкой с деревянными перилами поверху. Прислонившись к ней, у дома номер три стоял констебль в окружении небольшой группы зевак; они вытягивали шеи и напрягали зрение в тщетной надежде увидеть хоть что-нибудь из происходившего внутри.

Я представлял себе, что Шерлок Холмс тут же ринется в дом и погрузится в разгадывание тайны. Но он был чрезвычайно далек от подобного намерения. С беспечным видом, который при данных обстоятельствах почти граничил с притворством, Холмс слонялся туда-сюда по тротуару, отсутствующим взглядом обозревая землю, небо, дома на противоположной стороне и деревянные перила. Завершив свое обследование, он медленно двинулся по дорожке, точнее, по травяной кромке, обрамлявшей ее, не отрывая при этом глаз от земли. Дважды Холмс останавливался, один раз я заметил на его лице улыбку и услышал, как он издал довольный возглас. На мокрой глинистой почве виднелось множество следов, но поскольку полицейские в последние часы беспрестанно ходили по ней взад-вперед, я не понимал, как мой компаньон надеется хоть что-нибудь узнать по этим затоптанным следам. Тем не менее я уже располагал неопровержимыми свидетельствами быстроты его реакции и незаурядной проницательности, поэтому вполне допускал, что Холмс увидит многое, скрытое от моего взора.

У входа в дом нас встретил высокий бледнолицый человек с соломенными волосами и блокнотом в руке. Он бросился навстречу моему товарищу и с излияниями благодарности пожал ему руку.

– Как любезно, что вы приехали, – сказал он. – Я оставил здесь все как было.

– Кроме этого! – возразил мой друг, указывая на дорожку. – Даже если бы тут прошло стадо буйволов, едва ли оно оставило бы после себя такое месиво. Впрочем, не сомневаюсь, Грегсон, что, прежде чем допустить это безобразие, вы осмотрели следы и сделали выводы из своих наблюдений.

– У меня было столько дел в доме, – уклончиво ответил детектив. – Здесь мой коллега, мистер Лестрейд. Я понадеялся, что он проследит за этим.

Холмс взглянул на меня и саркастически поднял бровь.

– При наличии двух таких профессионалов, как вы и Лестрейд, третьему лицу здесь почти нечего делать.

Грегсон самодовольно потер руки.

– Полагаю, мы сделали все, что следовало, – ответил он. – Тем не менее дело это необычное, а я знаю, что вы такие любите.

– Вы приехали сюда не в кебе? – спросил Шерлок Холмс.

– Нет, сэр.

– А Лестрейд?

– Тоже нет, сэр.

– Тогда пойдемте осмотрим комнату, – без всякой логики заключил Холмс и вошел в дом, сопровождаемый Грегсоном, чье лицо выражало полное недоумение.

Короткий пыльный коридор с голыми стенами упирался в кухню и прочие подсобные помещения. Справа и слева имелись две двери. Одну из них, совершенно очевидно, не открывали уже много недель. Другая вела в столовую. Это и была та комната, где случилось таинственное происшествие. Холмс вошел в нее, и я последовал за ним, испытывая глубокую подавленность, которую всегда вызывало во мне присутствие смерти.