Она сразу поняла: действительно должен. Ночь страсти отменяется. Очевидно, очередное государственное дело. Чтобы во время железнодорожной стачки кому-то приготовили специальный поезд – это не шутки. Значит, консультации Эрастуша в цене. Однако правительство по-настоящему щедрым быть не умеет.

– Сколько тебе платят за твои услуги?

– Во-первых, это не услуги. Во-вторых, нисколько. – Он мягко снял с плеч ее руки. – Мне в самом деле пора. Это дело исключительной важности и срочности.

Саадат велела голосу тела умолкнуть. Мешал думать.

– Но десять минут у тебя ведь найдется? Присядем.

«С ним нужно напрямую, без женских штучек и восточных витиеватостей. Он человек логики».

И она произнесла самую лучшую, самую честную речь в своей жизни.

– Милый, – сказала Саадат. – Жить на свете имеет смысл только ради счастья. Тот, кто прожил жизнь без счастья, подобен банкроту. Мне с тобой хорошо. Так хорошо мне никогда и ни с кем не было. Тебе со мной тоже хорошо, я знаю. Мы оба сильные, мы созданы друг для друга. Мне плевать на все условности Запада и Востока. Я делаю тебе предложение. Руки и сердца. – Он сделал порывистое движение, но Саадат приложила ему палец к губам. – Не перебивай… Я люблю прибедняться, но я богата, очень богата. У меня есть качество, которого мужчины не выносят в женщинах: мне нравится командовать. Но с тобой я готова быть на равных. Если у меня будет такой компаньон, как ты, мы заткнем за пояс всех конкурентов. Я всё тебе объясню про нефть и про Баку. Ты быстро научишься, я знаю. Каждый из нас будет заниматься тем, что хорошо умеет. Я – производством и торговлей, ты – охраной и решением конфликтов. Нам не будет равных, я уверена…

По его лицу скользнула гримаса, и Саадат сразу сменила курс:

– Не хочешь быть предпринимателем – не надо. Занимайся чем пожелаешь. Я знаю, у тебя есть собственные средства, но ты не представляешь, что такое настоящее богатство. Любое хобби, любая фантазия – всё будет тебе доступно…

Опять не то, почувствовала она. С каждым словом он будто отодвигался. В сердце шевельнулась паника.

– Я люблю нефть, – быстро сказала Саадат, – но ради тебя я откажусь от нее. Продам свой бизнес – сейчас самое подходящее время, с руками оторвут. Я получу миллионы. Мы уедем в Москву или в Европу – куда скажешь. Ты будешь воспитывать Турала. Ты сделаешь из него такого же мужчину, как ты. А я буду с тобой. И больше мне ничего не нужно… Почему ты молчишь? – в отчаянии воскликнула она.

Он погладил ее по руке.

– Мы обсудим это, когда я сделаю дело, из-за которого должен уехать.

– Не говори так рассудительно! – Она перехватила его пальцы. – Мне нужен твой ответ сейчас! Говори, чего ты хочешь? Я на всё согласна… А, я поняла! Ты гордый человек, тебе претит мысль жить на средства жены! Хочешь, я перепишу всё на тебя?

Эрастуш поцеловал ее запястье, поднялся.

– Тебе не нужно моих денег? Хочешь, я отдам всё свое состояние в доверительное управление до совершеннолетия Турала? Мы будем жить бедно, только на твои средства!

Тут он прижал ее к себе, заставил замолчать поцелуем.

Потом сказал:

– Ты лучшая из женщин. Я непременно к тебе вернусь. Но сейчас мне действительно нужно уходить.

И ушел.

Саадат опустилась на стул, поникла, заплакала.

* * *

Зафар отодвинулся от потайного окошка, закрыл лицо руками. Он всегда подсматривал за тем, что происходит в будуаре. Не из сладострастия, которое было ему чуждо, а чтобы вовремя делать то, что нужно: прибавить или убавить освещение, раздвинуть занавес в нише и прочее. И потом, разве можно оставлять госпожу без присмотра с чужими людьми, чья душа потемки? Мало ли что.