Нет. Алессия оседает на пол. Ничего не выйдет. Она не может убить себя – кишка тонка. К тому же в глубине души она хочет жить и смутно надеется снова увидеть Максима. Ей нельзя сбегать, она должна попасть домой. Загреб не в пяти днях ходьбы от Лондона, он гораздо дальше. Обняв себя за плечи и не выпуская из рук пистолет, Алессия беспомощно покачивается из стороны в сторону. Никогда еще ей не было так плохо. Никогда еще она не плакала так много. Никогда! Даже после побега и долгого пути до Магды. Алессия оплакивала умершую бабушку, ей не хватало ее, но она не чувствовала себя такой одинокой. Сердце разрывается от горя. Она не может убить ни Анатолия, ни себя. Она потеряла любимого и связана с мужчиной, который ей омерзителен.

Ее сердце разбито. Нет – ее сердце мертво.

Солнце выглядывает из-за горизонта, и Алессия, перестав всхлипывать, сквозь слезы принимается изучать пистолет. Похожее оружие есть у отца.

Кое-что все-таки можно сделать. Вспоминая отца, Алессия вытаскивает магазин и, к своему удивлению, обнаруживает там всего четыре пули. Убрав их, она резко вытряхивает из ствола пятую пулю и вставляет магазин обратно, а пули кладет в карман. Положив пистолет на место, закрывает чемодан.

Поднявшись, Алессия утирает слезы. Хватит плакать. Она подходит к окну, за которым виднеется рассветный Загреб. С пятнадцатого этажа город похож на терракотовое покрывало в стиле петчворк. Завораживающее зрелище. Интересно, Тирана тоже так выглядит с высоты?..

– Ты проснулась, – раздается голос Анатолия.

– Я захотела есть. – Она смотрит на столик с едой. – А теперь пойду в душ.

Взяв сумку, она входит в ванную и закрывает дверь на замок.

Когда она выходит, Анатолий уже одет, разбросанные по столику посуда и еда убраны. Вместо них на чистой новой скатерти стоит завтрак.

– Ты не сбежала, – спокойным тоном говорит Анатолий.

– Куда бы я пошла? – устало спрашивает Алессия.

– Ты же недавно пыталась сбежать. – Он пожимает плечами.

Алессия молча смотрит на него, чувствуя себя выжатой как лимон.

– Это потому, что я тебе небезразличен? – тихо спрашивает он.

– Не льсти себе, – говорит Алессия и, сев за столик, выуживает из корзинки с хлебом булочку с шоколадом.

Анатолий садится напротив, и Алессия замечает на его губах слабую довольную улыбку.

Мы с Томом бредем по площади Скандербеу, находящейся недалеко от гостиницы. Стоит ясное, холодное утро, и солнце блестит на разноцветных мраморных плитах, которыми вымощена огромная площадь. С одной ее стороны расположена бронзовая конная статуя албанского национального героя пятнадцатого века, а с другой – Государственный исторический музей. Жду не дождусь, когда мы попадем в город Алессии и найдем ее, но переводчик еще не прибыл, и нам нужно как-то убить время.

Я весь на нервах, на месте не сидится, и мы решаем пройтись по музею. Пытаюсь отвлечься, фотографируя экспонаты, и даже выкладываю один снимок в Инстаграм. Меня дважды просят прекратить съемку, но я продолжаю тайно снимать. Иллирийские артефакты меня просто очаровали. Том, разумеется, разглядывает средневековое оружие – у Албании богатая и кровавая история.

В десять часов мы идем по усаженному деревьями проспекту к кафе, в котором у нас назначена встреча с переводчиком. Удивительно, что многие мужчины пьют кофе снаружи, несмотря на холодную погоду. Но здесь почему-то совсем нет женщин.

Темноглазый брюнет по имени Танас Сека – аспирант университета Тираны, пишущий работу по английской литературе. Он отлично говорит по-английски, охотно улыбается и прост в общении. Парень привел с собой подружку по имени Дрита, учащуюся на выпускном курсе исторического факультета. Она маленького роста и симпатичная, однако по-английски говорит не так хорошо, как Танас. Дрита хочет поехать с нами, и это осложняет дело.

Глянув на меня, Том пожимает плечами. У нас нет времени на споры.